Великие властители прошлого

Сахаров Андрей Николаевич

Александр I и Наполеон Бонапарт



Информация:

САХАРОВ Андрей Николаевич (р. 1930), российский историк, член-корреспондент РАН (1991). Труды по истории внешней политики, идеологии и культуры Др. Руси, социально-экономических отношений Российского государства 17 в., отечественной и зарубежной историографии истории России.


Наиболее ярко личность и государственная практика Александра I раскрылись в его противоборстве с Наполеоном, противоборстве, которое привело французского императора на остров Святой Елены, а Александра надломило и опустошило настолько, что он, видимо, не мог оправиться от этого до конца своих дней на троне.

Начало века Россия встретила урегулированием своих отношений с европейскими державами. Были восстановлены дружественные отношения с Англией, возобновились дипломатические отношения с Австрийской империей. Александр I заявил, что он отказывается от вмешательства во внутренние дела иностранных государств и признает в них тот политический строй, который поддержан "общим согласием" народов этих стран. С Францией сохранялись прежние дружественные отношения, однако Александр с каждым месяцем проникался все большим недоверием к Первому консулу Франции. В основе этого недоверия лежала не только политика, все возрастающая экспансия Франции на европейском континенте, о чем немало было написано нашими историками, но и отношение Александра к внутриполитическим проблемам "Франции, на что не обращалось внимания.

Будучи поклонником идей Французской революции, республики, конституционного строя и горячо осудив диктатуру и террор якобинцев, молодой российский монарх внимательно следил за развитием событий во Франции. Уже в 1801 г., размышляя над стремлением Наполеона возвысить свою власть во Франции, над его международными претензиями, которые активно продвигал министр иностранных дел Талейран, Александр заметил: "Какие мошенники!" А в 1802 г., когда Наполеон объявил себя пожизненным консулом, Александр написал Лагарпу: "Я совершенно переменил, так же как и Вы, мой дорогой, мнение о Первом консуле. Начиная с момента установления его пожизненного консульства, пелена спала: с этих пор дела идут все хуже и хуже. Он начал с того, что сам лишил себя наибольшей славы, которая может выпасть на долю человеку. Единственно, что ему оставалось, доказать, что действовал он без всякой личной выгоды, только ради счастья и славы своей родины, и оставаться верным Конституции, которой он сам поклялся передать через десять лет свою власть. Вместо этого он предпочел по-обезьяньи скопировать у себя обычаи королевских дворов, нарушая тем самым Конституцию своей страны. Сейчас это один из самых великих тиранов, которых когда-либо производила история"[1]. Как видим, забота о конституционном строе Франции заботит Александра. Причем, вовсе не обязательно считать это демагогией, так как все последние годы Александр исповедовал именно эти взгляды, да и письмо носило сугубо личный, закрытый характер. К тому же Александр совершенно верно уловил державные претензии "маленького капрала".

С 1803 г. экспансия Франции возрастает. Бонапарт организует Булонский лагерь для подготовки войск к вторжению на Британские острова, занимает Ганновер и Неаполитанское королевство. Русский посол в Париже начинает демонстрировать свое неприятие этой политики Наполеона, что вызывает ярость Первого консула. Расстрел Наполеоном герцога Эпгиенского, отпрыска Бурбонов и родственника петербургского двора, вызвал шок в российской столице. Русское правительство заявило протест. В нем, в частности, говорилось, что Наполеон нарушил нейтралитет другого государства (герцог был схвачен в Бадене) и права человека. После провозглашения Наполеона императором Россия пошла на активное сближение с Пруссией, а затем и с Англией. Дело шло к европейской войне. Так силой обстоятельств, скорее силой своих гуманистических устремлений, неприятием циничного попирания Наполеоном законов собственной страны, а также принципов легитимизма, устоявшейся в Европе системы, Александр вынужден был отказаться от своей позиции невмешательства в европейские дела, хотя противостояние с Францией на этом этапе не было вызвано интересами России. Но уже в это время стремление осчастливить Россию путем начинавшихся реформ все больше начинает соседствовать в душе Александра с желанием "спасти" Европу от французского тирана. И не надо это желание преуменьшать или подменять его понятием "спасения реакционных режимов Европы" и т.д., так как оно лежало в общем русле мироощущения Александра I в то время.

Для России военное противоборство с Францией было объективно нежелательно, поскольку уже в это время намечалось естественное стремление сторон путем политических комбинаций добиться для себя желаемых результатов. Россия стремилась развить успехи русско-турецких войн и претендовала на проливы и Польшу, присоединение Молдавии и Валахии, в сферу интересов России входила и Финляндия. Наполеон стремился обеспечить свободу рук в борьбе с Англией и стремился распространить свою власть на Южную и Центральную Европу. На этом пути были возможные компромиссы, но была возможной и война. Последующее развитие событий показало закономерность и того и другого. И все же следует сказать о двух основных тенденциях, которые диктовали поведение Александра. Первое - это, конечно, политика России как великой европейской державы, способной поделить Европу с Бонапартом, и крепнувшие самодержавные амбиции русского императора. Вторая - его либеральные комплексы, которые перелились с внутренней политики на международную арену. Именно в это время у Александра определяется идея, позднее выраженная в организации Священного Союза, о возможности устройства европейского мира на основаниях гуманизма, сотрудничества, справедливости, уважения прав наций, соблюдения прав человека. Уроки Лагарпа не пропали даром. Так, направляя в 1804 г. Новосильцева в Англию на переговоры, он дал ему инструкцию, в которой начертал идею заключения между народами общего мирного договора и создания лиги народов. Вот что он писал в этом документе: "Конечно, здесь идет речь не об осуществлении мечты о вечном мире, но все же можно было бы приблизиться к благам, которые ожидаются от такого мира, если бы в договоре, при определении условий общей войны, удалось установить на ясных и точных принципах требования международного права. Почему бы не включить в такой договор положительного определения прав национальностей, не обеспечить преимуществ нейтралитета и не установить обязательства никогда не начинать войны, не исчерпав предварительно всех средств, предоставляемых третейским посредничеством, что дает возможность выяснять взаимные недоразумения и стараться устранять их? На таких именно условиях можно было бы приступить к осуществлению этого всеобщего умиротворения и создать союз, постановления которого образовали бы, так сказать, новый кодекс международного права"[2]. Замечательный документ, хотя и весьма преждевременный для той поры. Тем не менее, Александр был едва ли не первым государственным деятелем Европы, выдвинувшим идею правового регулирования международных отношений, чем задолго предвосхитил реальные шаги в этом направлении уже во второй половине XX века.

И все же все эти рассуждения в то время остались химерой. Реальность оказалась прозаичной. Англия стремилась к союзу с Россией для сокрушения Наполеона. Появилась новая антифранцузская коалиция в составе Англии, России, Австрии, Пруссии. При этом русские претензии на Турцию и Польшу были удовлетворены. Русские войска двинулись в Европу. Цель великой абсолютистской державы перевесила благие фантазии либерального молодого человека. Но эти фантазии оставались в его уме и они возникнут вновь, как только для этого появятся подходящие обстоятельства.

Уже в это время проявляется то упорство в борьбе с Наполеоном, которое, несмотря на временные компромиссы, демонстрировал Александр все последующие годы. Он отказался встретиться с французским императором и миром решить спорные вопросы, требовал от Наполеона уйти из Австрии и Италии, вернуть Францию к границам 1789 г., что было уже откровенной утопией. И дело было не только в геополитических вопросах, разделявших Францию и Россию, и не в изменившихся оценках Александром личности Наполеона, но и в том, что французский император нанес Александру ряд личных оскорблений: расстрелял герцога Энгиенского, отказал в просьбе царя наградить орденом Почетного Легиона генерала Беннигсена, что царь расценил как намек на участие генерала в убийстве Павла; в этой же плоскости следует расценивать публикацию в столичной газете "Парижский Монитор" с ведома Наполеона статьи, в которой в ответ на обвинение в связи с расстрелом герцога, говорилось о роли Англии в убийстве Павла и о том, что убийцы ушли от возмездия. Александр воспринял это как персональный выпад, а таких вещей самолюбивый государь не забывал.

2 декабря 1805 г. объединенная русско-австрийская армия вопреки предостережениям М.И.Кутузова встретилась с Наполеоном под Аустерлицем. Разгром союзников был полным. Разбились в прах и иллюзии Александра. Он возглавил войска, определил их диспозицию, был уверен в победе ... Когда же войска побежали и катастрофа стала очевидной, он разрыдался. Александр в тот день едва избежал плена, потеряв связь со штабом, с войсками. Он укрылся в избе моравского крестьянина, затем скакал несколько часов среди бегущего войска, был утомлен, грязен, двое суток не менял потного белья, потерял багаж. Казаки достали ему вина, и он немного согрелся, уснул в сарае на соломе. Но сломлен он не был, а лишь понял, что бороться с таким соперником, как Наполеон, необходимо во всеоружии физических и духовных сил и всех сил империи. Отныне для него - крайне самолюбивого, претендующего на роль благодетеля России и Европы, Наполеон стал смертельным врагом, и с 1805 г. он целенаправленно и упорно шел к его уничтожению. Но на пути к этому были еще новые поражения на полях Пруссии, Тильзит, Эрфурт, 1812 год, пожар Москвы, европейский поход русской армии, новые поражения от Наполеона.

Современники отмечали, что после Аустерлица Александр во многом переменился. Л.Н.Энгельгард, близко наблюдавший царя в то время, записал: "Аустерлицкая баталия сделала великое влияние над характером Александра, и ее можно назвать эпохою в его правлении. До этого он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду"[3]. С этого времени Аракчеев становится при нем более заметной фигурой, а деятельность Негласного комитета постепенно замирает. И хотя реформаторские усилия царя продолжаются - все так же неторопливо и осторожно,- но время былых увлечений и откровений уже проходит: жизнь, система берет свое. По существу, первое же столкновение с Наполеоном преподало Александру жестокий жизненный урок, который он весьма основательно усвоил.

Это проявилось уже во время переговоров в Тильзите, где императоры беседовали с глазу на глаз в домике на плоту посреди Немана.

Тильзитский мир резко переориентировал русскую внешнюю политику. Россия присоединилась к континентальной блокаде против Англии, вынуждена была отказаться от поддержки Пруссии, которую расчленял Наполеон, но получила свободу рук в отношении Турции и Швеции, а это означало, что Россия отныне могла предпринять соответствующие шаги по присоединению Дунайских княжеств - Молдавии и Валахии, а также Финляндии. Для России подобная уступка со стороны Франции носила принципиальный характер. Однако в польском вопросе, в стремлении Александра создать под своей короной единую Польшу, Наполеон оказался непреклонен: герцогство Варшавское оставалось под протекцией Франции. По существу, монархи совершили один из очередных разделов Европы. Александр демонстрировал Наполеону свое обаяние и дружелюбие и, кажется, обманул его. Своей супруге Жозефине Наполеон писал из Тильзита: "Я только что имел свидание с императором Александром, я был крайне им доволен! Это молодой, чрезвычайно добрый и красивый император; он гораздо умнее, чем думают"[4]. Наполеон в беседе со своим адъютантом Коленкуром посчитал царя красивым, умным, добрым, человеком, который ставит "все чувства доброго сердца на место, где должен находиться разум..." Это была большая ошибка Бонапарта и, возможно, начало его будущего Поражения. Между тем Александр писал своей сестре Екатерине Павловне о том, что у Бонапарта есть одна уязвимая черта - это его тщеславие, и что он готов принести в жертву свое самолюбие ради спасения России. Несколько позднее в беседе с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III и его женой, очаровательной королевой Луизой, Александр говорил: "Потерпите, мы свое воротим. Он сломит себе шею. Несмотря на все мои демонстрации и наружные действия, в душе я - ваш друг и надеюсь доказать вам это на деле ... По крайней мере, я выиграю время"[5]. Им он также советовал: "Льстите его тщеславию"[6]. Сегодня, сопоставляя все факты, все данные о тильзитской встрече двух императоров, нельзя не придти к выводу, что это была действительно дуэль двух выдающихся личностей, двух крупных политиков. И в этой дуэли Александр не только не проиграл французскому гению, но и превзошел сто. Потерпевшая поражение в войне, потерявшая в битве при Фридланде цвет своей армии, вынужденная пойти на мир, Россия усилиями Александра I сумела оградить свои границы от вторжения победоносного противника, сохранить свой престиж, не встать в один ряд с разгромленной, оккупированной, униженной Пруссией и оттесненной на вторые роли Австрией, над которой висел дамоклов меч нового удара со стороны Наполеона. Александр сумел в этих труднейших условиях, имея в виду не только разгром своей армии при Фридланде, но и потрясшее Наполеона упорство русской армии при Прейсии-Эйлау в феврале 1807 г., исключительно за счет дипломатического и политического таланта встать вровень с победителем. Но и сделав ряд серьезных уступок, прежде всего в экономической области (участие в континентальной блокаде Англии), он добился на континенте определенных преимуществ, получил гарантии в далеко идущих перспективах. Думаю, что прав был Н.К.Шильдер, когда, анализируя противоборство Наполеона и Александра в Тильзите, писал: "Он (Александр - А.С.) среди обстоятельств, возникших после 2-го (14-го) июня (день сражения при Фридланде - А.С.), сделал все для спасения России от ожидавших ее неминуемых бедствий и для упрочения будущего ее величия. Государь обнаружил в этом деле замечательную стойкость, выдержку и политическую прозорливость; если этот замечательный в его жизни подвиг не был оценен современниками, то, по крайней мере, потомство должно восстановить истину и воздать должную дань признательности памяти своего венценосного вождя"[7]. Эти слова тем более значительны, что сразу же после заключения Тильзитского мира Александр I испытал на себе сильнейшее давление cо стороны определенных кругов русского общества. Именно в это время неукротимая вдовствующая императрица встала в центр оппозиции своему сыну. Тильзитский договор стал для нее тем прекрасным поводом, который она использовала для того, чтобы излить всю свою неутоленную жажду власти, общественного лидерства, от которого ее долго отвращали и Екатерина, и Павел, а теперь вот и Александр. К тому же она ненавидела Наполеона, который сурово обошелся с ее родными немецкими землями, унизил Пруссию и ее королевскую семью. Мария Федоровна в своем салоне открыто осуждала новую политику Александра, не понимая ее вынужденного характера, подогревала оппозиционные настроения в обществе, не умея просчитать долговременные цели императора. Супруга Александра I Елизавета Алексеевна с возмущением писала об этом своей матери в Баден в августе 1807 г.: "Императрица, которая как мать должна была бы поддерживать, защищать своего сына, но непоследовательности, вследствие самолюбия ... дошла до того, что стала походить на главу оппозиции; все недовольные, число которых очень велико, сплачиваются вокруг нее, прославляют ее до небес, и никогда еще она не привлекала столько народа в Павловск, как в этом году"[8]. Одновременно со стороны оппозиционных кругов была начата атака на Сперанского, которая, в конце концов, закончилась его ссылкой. Заговорили и о необходимости убрать с трона Александра и заменить его кем-то из более решительных противников Наполеона. Называли даже Екатерину Павловну, но за всей этой политической возней угадывался почерк Марии Федоровны и близких к ней людей. Таким образом, Александру I в эти послетильзитские дни приходилось бороться не только с наполеоновской дипломатией, не только нейтрализовать недовольство Англии и успокаивать своих друзей - прусских короля и королеву, но и противостоять сильной внутренней оппозиции, грозящей переворотом.

Уже в эти годы Александр ощущает все более сильное личное одиночество. Всегда закрытый, осторожный, одинаково ровный со всеми, он мог быть самим собой лишь с очень близкими друзьями - Волконским, Голицыным, камердинером. Пожалуй, этот его круг доверенных лиц и исчерпывается. В нем нет ни одной женщины. Сюда не попадала даже жена, которая безусловно была ему лично предана. Однако она была в интимном смысле связана с другими мужчинами, и это не мог не знать Александр. Сам же он, в конце концов, стал жертвой своей влюбчивости и моральной неразборчивости: около него не оказалось действительно близкой ему женщины, которой он мог бы доверить сокровенные мысли, получить ободрение и утешение.

В 1804 г. на балу он встретил ослепительную красавицу Марию Антоновну Нарышкину, польку, урожденную княгиню Святополк-Четвертинскую. Привыкший к быстрым победам, Александр на этот раз встретил равнодушную вежливость. Женская красота и самоуверенность на сей раз оказалась сильнее обаяния высшей власти. Лишь через несколько месяцев Александр сумел добиться благосклонности очаровательной польки. Она снизошла к нему как к государю, но осталась безразлична к его личным достоинствам. Это была большая, долгая и несчастливая любовь Александра. Пятнадцать лет продолжалась эта связь. Нарышкина родила ему двух дочерей и сына, настаивала на том, чтобы Александр развелся с императрицей Елизаветой Алексеевной и женился на ней. Александр, несмотря на всю свою увлеченность Марией Антоновной, упорствовал и ссылался па политические мотивы. Но к тому времени он уже трезво оценивал свои отношения с прекрасной полькой, понимая, что она для него чужой человек. Уже в период его первой длительной отлучки в Тильзит, а позднее в Эрфурт на переговоры с Наполеоном М.А.Нарышкина стала изменять ему с гвардейскими офицерами. Позднее он обнаружил ее связь с его адъютантом графом Ожаровским. Ожаровскому он сказал несколько горьких слов, но оставил при себе. Что касается Нарышкиной, то император сделал вид, что ему ничего неизвестно о ее похождениях; но внутреннего доверия к ней уже не было. Кстати, в эти же годы Наполеон увлекся другой красавицей полькой и тоже Марией - графиней Валевской и тоже не приобрел с ней прочного и спокойного счастья.

В дни Тильзита это одиночество Александра было особенно ощутительным. У него была мать, но она оставалась его врагом; у него была жена, она являлась его другом, но его не связывали с ней узы интимной близости; у него была любовница, но она не являлась его другом и доверенным лицом. И лишь один человек, кажется, заменял ему иногда и мать, и друга, и жену, и, видимо, любовницу - это была его сестра Екатерина Павловна, с которой еще с юности Александра связывали тесные и весьма личные отношения. Его письма к ней в разные годы жизни вполне приоткрывают их особые чувства. И не случайно, когда уже после переговоров в Эрфурте Наполеон запросил ее руку, Александр пришел в ярость, и это было одной из тех тайных причин, которые определили охлаждение отношений между двумя европейскими властелинами. Но до этого было еще далеко. Впереди был еще Эрфурт, где Александру предстояло продолжить свою непростую игру с гениальным полководцем и незаурядным политиком.

На пути к Эрфурту - второму свиданию с Наполеоном и очередных с ним переговоров - Александр I продолжил эту линию: выдержка, спокойствие, доброжелательность, игра па тщеславии французского императора и стремление получить для России определенные внешнеполитические выгоды. Продолжалась торговля по поводу Польши, проливов, Константинополя, Дунайских княжеств, Финляндии, немецких государств и т.д. Одновременно Александр слал секретные письма в Англию, успокаивая британский кабинет, выражая свое твердое желание к борьбе с Бонапартом. Недоверие, скрытность, двуличие - таким представал Александр в своих отношениях с Наполеоном в 1807-1808 гг. В это же время Коленку в передавал в Париж слова Александра о том, что Наполеон покорил его в Тильзите.

Свидание в Эрфурте принесло России несравненный успех: Наполеон согласился на аннексии Россией Финляндии, Молдавии и Валахии, но воспротивился захвату Босфора и Дарданелл. Одновременно он понудил Россию выступить на его стороне в случае войны Франции с Австрией. Русский император, спасая своего незадачливого союзника, прусского короля, добился от Франции уменьшения контрибуции с Пруссии. Настоял он и на уходе французских войск из Великого герцогства Варшавского.

И здесь Александр продолжал двойную игру. Талейран записал позднее в своих мемуарах: "Милости, подарки и порывы Наполеона были совершенно напрасны. Перед отъездом из Эрфурта Александр собственноручно написал письмо императору Австрии, дабы развеять возникшие у него по поводу свидания опасения"[9].

Переговоры в Эрфурте, несмотря на внешнюю сердечность, были весьма напряженными. В один из моментов Наполеон швырнул на землю свою шляпу, на что Александр возразил: "Вы - вспыльчивы. Я упрям. Гневом от меня Вы ничего не добьетесь. Давайте разговаривать, рассуждать, иначе я уеду"[10].

В Эрфурте Александр добился ещё одного несомненного успеха: он заручился на этих переговорах на будущее время поддержкой министра иностранных дел Франции Талейрана. Во время тайной аудиенции у Александра I Талейран сказал ему знаменательные слова, которые указывали на то, что министр предаёт своего повелителя: "Государь, зачем вы приехали сюда? Вам надлежит спасти Европу, а вы достигнете этого, только ни в чем не уступая Наполеону. Французский народ цивилизован, его государь не цивилизован. Русский государь цивилизован, а его народ нет. Следовательно, русскому государю надлежит быть союзником французского народа"[11].

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Цит. по: Валлотон А, Александр I. М., 1966. С. 68.
2. Там же. С. 74.
3. Зазыкин М.В. Тайны императора Александра I. Буэнос-Айрес, 1952. С.39.
4. Цит. по: Вандаль Альберт. Наполеон и Александр. Т. II. Ростов-на-Дону, 1995. С. 85.
5. Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. Т. II, СП Б, 1897. С. 202.
6. Цит. по: Вапдаль Альберт. Указ.соч., Т. II. С. 92.
7. Шильдер Н.К. Указ.соч.Т II. С. 210.
8. Тамже.С.211.
9. Цит. по: Валлотон А. Указ.соч. С. 121.
10.Тайлеран. Мемуары. М.-.Л., 1934.С.355.
11. Вапдаль Альберт. Указ. соч. Т. II. С.439.

Оригинал находится на:

"Русское Воскресение"



назад в раздел «Наполеон»
на главную страницу




Обсудить на на форуме.




  © 2000-2003 Великие властители прошлого | webmaster