След в Истории
Гульельмо Ферреро.
Юлий Цезарь
<<
Bellum civile
<<
Содержание
>>
Фарсала
>>
Испанская война
Италия и гражданская война, — Цезарь после бегства Помпея. — Цезарь на дороге в Рим, — Свидание Цезаря с Цицероном. — Цезарь в Риме. — Насилие Цезаря над трибуном Метеллом. — Армия Помпея в Испании. — Массалия, — Политика Цезаря в Галлии. — Антоний. — Осада Массалии и испанская война, — Критическое положение Цезаря под стенами Илерды, — Цицерон покидает Италию. — Спасение Цезаря Децимом Брутом. — Провозглашение Цезаря диктатором.
Шансы Цезаря в гражданской войне
Цезарь оставался в Брундизии только один день и немедленно двинулся в Рим, в страшном раздражении объявив своим друзьям, что так как Помпей и большинство Сената желают смертельной войны, то будут иметь ее теперь же и что он немедленно собирается напасть на испанскую армию1. Курион и Целий, видевшие его до сих пор столь умеренным, не могли прийти в себя от изумления, слыша, что он говорит таким образом2. Но Цезарь имел слишком много поводов быть озабоченным и взбешенным. Важность событий двух последних месяцев была так велика, что вся Италия была потрясена ими, а созданное ими положение было так темно, странно и непредвиденно, что Цезарь, несмотря на блестящие успехи своего оружия, не мог смотреть на него спокойно. Высшим классам, привыкшим уже давно смотреть на Республику как на распадающееся государство, события внушали самые мрачные предчувствия. Они видели, что Сенат, магистратуры, все монументальное и почтенное здание старой Республики в два месяца упало под ударами нескольких легионов. Маленькая и сильная армия Цезаря во мгновение ока разнесла на куски законное правительство, снесла его остатки с лица Италии и осталась его госпожой. Рим еще не видывал такой внезапной и страшной катастрофы. И неожиданные размеры этой катастрофы устрашили Цезаря. Он отдавал себе отчет, что находился в опасном положении мятежника, который своим первым блестящим успехом над законным правительством только вызывает последнее на более сильные действия; он понимал, что после унижения от этого бегства, которому он не мог воспрепятствовать, Помпей и Сенат никогда не согласились бы вернуться в Италию, не раздавив его. Никакая человеческая сила не могла с этих пор остановить рокового течения междоусобной войны, в которой его противники, несмотря на свои первые неудачи, располагали силами, значительно превосходившими силы Цезаря. Они владели почти всей Империей, морем, большой испанской армией. Они отправились набирать другую, еще более грозную армию на Востоке. А у него было только четырнадцать легионов, немного денег, никакого флота и, как главная забота, надзор за едва усмиренной Галлией. Если бы он вызвал для междоусобной войны легионы из Галлии, то не произвело бы это нового всеобщего восстания? Его противники сильно рассчитывали на это затруднение.
Новый план кампании Цезаря
Цезарь тотчас понял, что единственная надежда на спасение заключается для него в крайней быстроте действия. Более спокойное рассмотрение укрепило в нем мысль, возникшую сейчас же после бегства Помпея. Должно было напасть на страшные силы своих противников, в то время как они были еще рассеяны, начав с уничтожения угрожавшей Галлии испанской армии, на которую друзья Помпея возлагали большие надежды. Распространился даже слух, что Помпей сам примет над ней начальствование, чтобы при помощи ее снова завоевать Италию3. С обычной энергией Цезарь составил очень обширный план действий и начал приводить его в исполнение, рассылая во все стороны послов и приказы и проявляя таким образом свою волю в сотне различных мест. Он поместил гарнизоны в главных центрах Южной Италии4. Он приказал всем приморским городам Италии послать определенное число кораблей в Брундизий и строить еще новые и поручил Гортензию и Долабелле заботиться обо всем этом5. Он без замедления отдал распоряжения овладеть наиболее близкими к Италии житницами и поручил Кв. Валерию с одним легионом отправиться в Сардинию, Куриону с двумя легионами занять Сицилию и потом перейти в Африку6, а Долабелле идти в Иллирию7. Он рассчитывал немедленно по прибытии в Рим созвать несколько сенаторатов и несколько оставшихся в городе магистратов и реставрировать подобие правительства, которое могло бы назвать себя законным. Это было крайне необходимо и для него самого, и для Италии. Положение Италии без должностных лиц после бегства Помпея было очень затруднительным8, потому что если Цезарь мог в два месяца сокрушить своей армией республиканское правительство, то он не мог ни заместить его этой же армией, которая была нужна ему для войны, ни предоставить Италию самой себе без всякого правительства. Кроме того, будучи более слабым, он был весьма заинтересован заставить законную власть одобрить все, что он сделал или готовился сделать. Особенно ему нужно было добиться утверждения перенести войну в Испанию и взять из казначейства деньги, в которых он нуждался.
Италия и Цезарь
Этот план, подобно всем творениям Цезаря, был смел и велик; но какое чудесное физическое и моральное усилие должны были выполнить он сам, его друзья и солдаты, чтобы привести его в исполнение! Экономические, военные и политические трудности были неизмеримы. Особенно должно было заботить Цезаря общественное мнение, находившееся еще в оцепенении и крайнем замешательстве. Оно, правда, немного изменилось в его пользу вследствие последних событий. По пути многие города, оказывавшие в прошлом году блестящий прием Помпею, устраивали теперь празднества в честь Цезаря9. Многие сенаторы, которых Помпей заставил уйти из Рима, готовились вернуться туда вместе с завоевателем10. Масса лиц теперь была склонна оправдывать Цезаря и обвинять Помпея, признавая, что Цезарь вовсе не был провокатором, что он дал доказательство своей умеренности и примирительного настроения. Часто даже нравилось преувеличивать его заслуги, его счастье и его могущество; говорить, что он мог бы, если бы захотел, привести из Галлии бесчисленную армию и что он владел неизмеримыми сокровищами11. Но в сущности Италии не было дела ни до Цезаря, ни до Помпея, ни до всех других вождей этой борьбы, которая внушала ей такую же глубокую скуку, как и недоверие, раздражение и отвращение. Прием, оказываемый Цезарю италийскими городами, хотя и дружественный, совершенно отличался от того приема, который они делали сорок лет тому назад его дяде, возвращавшемуся из Африки. Италия слишком изменилась за эти сорок лет. Сыновья и внуки знатных, собственников, несчастных крестьян, которые, сами того не зная, полстолетия тому назад приносились в жертву для будущего Италии, владели теперь фермами, обрабатываемыми рабами, и домами в городах. Они сделались деятельными купцами, жадными ростовщиками, политиками, которые, ловко скользя среди различных партий, приобретали репутацию и зажиточность. Одни были адвокатами и юрисконсультами у своих знатных друзей; другие — мелкими собственниками, чьи хорошо одетые дети отправлялись в сопровождении раба в школу, посещаемую детьми лучших фамилий. Все эти люди образовывали эгоистическое общественное мнение, требовательное и бессмысленное. Оно совершенно не понимало трагического положения, созданного событиями, и, имея сильный страх перед междоусобной войной, воображало, что мир был очень легким делом, зависевшим исключительно от воли Цезаря и Помпея. Никто не хотел признать, что Цезарь теперь принужден сражаться. Слабый поворот в его сторону отчасти обусловливался надеждой, что он положит конец враждебным действиям12. В сущности, общественное мнение, благоприятное или противное, создавало ему только очень важные затруднения своими наивными, глупыми и противоречивыми домогательствами.
Свидание Цезаря с Цицероном
Цезарь мог отдать себе отчет в этих затруднениях по своему разговору с Цицероном. Он должен был проезжать через Формии, и желая в этот критический момент укрепить за собой дружбу наиболее влиятельного современного писателя, посетил его, как кажется, утром 28 марта13. Но этот разговор, который месяцем раньше мог бы быть событием во всемирной истории, теперь был только бесполезной церемонией. Цезарь выказал свою любезность и учтиво приглашал Цицерона приехать в Рим, чтобы вести там переговоры о мире, и, когда Цицерон спросил у него, будет ли он свободен поступить так, как ему покажется лучшим, Цезарь дал утвердительный ответ, прибавив, что он никогда не мог бы предъявлять своих условий человеку, подобному ему. Цицерон сказал ему тогда, что хочет воспротивиться в Сенате экспедициям Цезаря в Испанию и Грецию, которые, по слухам, тот думает предпринять. Цезарь был принужден ответить, что такие советы будут бесполезны, потому что он поставлен в решительную необходимость без замедления начать эту войну. «Я знаю это, — возразил Цицерон — но я не мог бы говорить иначе». Холодная и банальная беседа продолжалась еще немного времени. После разных вопросов Цезарь наконец сказал Цицерону, что надеется, что тот еще подумает. Цицерон, конечно, обещал это, и Цезарь продолжал свой путь в Рим14. Свита Цезаря произвела на раздраженного этим разговором Цицерона самое дурное впечатление. Он видел там только молодых негодяев, несостоятельных должников или преступников, одним словом, банду авантюристов, и после этого свидания окончательно решился уехать. Этот человек и эта банда, конечно, желали гибели Помпея, конфискации имущества богачей и грабежа государства. Нет, он не пойдет на заседание Сената; напротив, он пойдет за своим другом в Грецию15.
Цезарь в Риме
29 марта 48 года16 Цезарь прибыл в Рим, откуда он уехал проконсулом девять лет тому назад. Как было далеко то время! Сколько перемен произошло в эти годы, полные такими событиями! Как изменился и украсился сам город! Но Цезарь не имел времени удивляться всему этому. Он спешил уехать в Испанию и наложить свою руку на оставленное Помпеем казначейство. Антоний и Квинт Кассий созвали вне померия оставшихся в Риме сенаторов. Цезарь притворился, что находится перед законно собранным Сенатом, и произнес умеренную речь, оправдывая свои действия, утверждая, что он никому не причинит насилия и позволит всем желающим свободно идти к Помпею. Он предложил отправить в Грецию послов для переговоров о мире; потом подобную же речь он произнес перед народом, отдал приказание о раздаче хлеба и обещал каждому триста сестерциев17. Но эти заявления только снова разбудили в недовольном и неопределенном общественном мнении прежние подозрения относительно намерений Цезаря. Указывали, что предложение вести переговоры о мире не может считаться серьезным, если Цезарь не приостановит своих военных приготовлений до получения ответа18. Тщетно искали послов: никто не хотел ехать: такое действие оказали угрозы Помпея19.
Цезарь и казначейство
Все же в первых числах апреля Цезарь и Сенат казались согласно работающими над реорганизацией правительства при помощи оставшихся в Риме магистратов. Оказалось, что в Риме остался претор этого года, Марк Эмилий Лепид, сын консула, умершего во время революции 78 года, зять Сервилии и друг детства Цезаря. По причине его родства с Сервилией и своей старой дружбы, Цезарь мог доверять ему. Он заставил Сенат постановить, чтобы Лепид исполнял обязанности консула20. Антоний, конечно, также по декрету Сената, был поставлен во главе войск, остававшихся в Италии. Другой сенатский декрет утверждал назначение Кв. Валерия в Сардинию, Куриона в Сицилию и Африку, Марка Лициния Красса — в Транзальпинскую Галлию и Долабеллы — в Иллирию21. Но когда Цезарь, побуждаемый необходимостью к действиям, горячо взялся за дела и потребовал утверждения Сената, чтобы воспользоваться фондами казначейства, борьба разразилась. Даже без его объяснения все понимали, что цель этого — испанская война; и дал ли Сенат свое позволение или отказал в нем22, мысль, что общественные суммы будут употреблены одним из соперников для продолжения беззаконной и бедственной войны, до такой степени возмутила общественное мнение, что народный трибун Луций Цецилий Метелл решился противопоставить свою неприкосновенную личность кузнецам и солдатам, посланным Цезарем, чтобы разбить двери в подземелье храма Сатурна, где лежали деньги и ключи от которого увезли с собой консулы. Тогда Цезарь потерял терпение: он лично явился к казначейству во главе своих солдат и пригрозил трибуну смертью, если тот немедленно не удалится23.
Цезарь поспешно оставляет Рим
К счастью для Цезаря, трибун не был намерен умереть в защиту закона и своего священного права, и Цезарь мог овладеть 15 000 фунтов золота в слитках и 40 миллионами сестерций в разменной монете24, не пролив крови неприкосновенного должностного лица. Но общественное мнение всех классов было глубоко оскорблено этим насилием, совершенным над самым популярным и священным из всех магистратов. Не было ли это первым признаком новой тирании, подобной тирании Суллы? И глава народной партии осмеливался утверждать, что он взялся за оружие в защиту прав трибунов? Конфискации и грабеж скоро покажут, чем был он на самом деле! Цезарь до такой степени был смущен этим недовольством, что решил уехать, не получив законного утверждения на ведение войны; он даже отказался от мысли произнести большую речь к народу, которую уже приготовил25. Чтобы успокоить простой народ и показать ему, что он не желает быть новым Суллой, он заставил Антония предложить комициям уничтожение того чудовищного закона Суллы, который существовал еще по имени, хотя и был почти забыт, и не допускал занимать государственные должности потомков проскрибированных лиц26. Потом через 6 или 7 дней после своего прибытия, вероятно, 6 апреля27, он уехал в сопровождении немногих друзей28.
Силы Помпея в Испании
Его короткое пребывание в Риме было для него, действительно, скорее вредно, чем полезно. В эти несколько дней он потерял в общественном мнении все то, что выиграл в четыре предшествующих месяца. Много беспристрастных людей, на которых произвела сильное впечатление высказанная им в январе и феврале умеренность, теперь снова перешли на сторону Помпея. Искренность слов Цезаря о мире сделалась подозрительной для свидетелей его насильственного поступка с трибуном и зрителей жалкой банды сопровождавших его авантюристов29. Ему было невозможно поддерживать дальнейшую иллюзию: с такими товарищами он или должен был скатиться в пропасть, или, если бы ему удалось победить, прежний друг Катилины не преминул бы оправдать надежды подонков Рима. Цезарю настоятельно было необходимо одержать в Испании крупный успех. Помпей имел два легиона в Лузитании под начальством легата Марка Петрея; в ближней Испании у него было три легиона под командой легата Луция Афрания и два в дальней Испании, во главе которых был Варрон. Всего было там семь легионов, слишком привыкших, может быть, к партизанской войне в горах против варваров30, но все же легионов, уже сделавших кампанию и начальствуемых верными и опытными генералами. Помпей послал им приказ вести оборонительную войну, чтобы угрозой перейти Пиренеи и удержать в Галлии часть армии Цезаря или заставить ее произвести опасное вторжение в Испанию. Три генерала, действительно, вступили в соглашение для организации защиты. Варрон должен был остаться в дальней Испании с двумя легионами, чтобы держать там в покорности самые варварские и еще полупокоренные племена31. Афраний и Петрей, соединив свои пять легионов, должны были двинуться вперед до Илерды (совр. Лерида), укрепленного и выгодно расположенного города у границы Пиренеев, с тем, чтобы ожидать там неприятеля, если он осмелится вторгнуться. Помпей в то же самое время убедил знать Массалии (совр. Марсель) не принимать сторону Цезаря. Без дружбы с Массалией — Помпей заметил это уже во время войны с Серторием — было трудно содержать армию в Испании, где население было бы, конечно, враждебно Цезарю32, потому что слишком хорошо помнило победителя Сертория, тогда как Цезарь был ему почти совершенно неизвестен33. Если испанские легионы не оказали всех тех услуг, на которые надеялись наивные стратеги Рима, они тем не менее вместе с Массалией были крепким барьером на пути Цезаря.
Цезарь в Массалии
Действительно, Цезарь скоро был остановлен в своем движении. Прибыв, вероятно, 19 апреля34 под стены города, он нашел ворота запертыми, а Сенат враждебно настроенным под предлогом нейтралитета. Так как для ведения энергичной войны в Испании было необходимо овладеть Массалией, то Цезарь тотчас решился взять ее силой и призвал три легиона из Галлии. Но прежде чем он соединился со своими солдатами, в город прибыл морем Домитий и начал организовывать защиту. С Домитием в качестве противника осада Массалии делалась предприятием более продолжительным и более трудным. А Цезарю нужно было разбить испанскую армию с возможной быстротой. Раздраженный этой неожиданной остановкой и решившийся рискнуть всем, чтобы быстро окончить дело, Цезарь сразу принял два совершенно безрассудных решения. Он хотел вывести все свои войска из Галлии, и ускорить в то же время операции под стенами Массалии и в Испании. Немедленно по прибытии трех легионов он начал осаду и одновременно с этим приказал трем легионам, бывшим в Нарбоннской Галлии под начальством Гая Фабия, и двум последним легионам, остававшимся в Галлии, вторгнуться в Испанию35. Фабий должен был стараться отвлечь от Помпея население Испании, в то время как сам Цезарь будет осаждать Массалию: а когда город будет взят, он пойдет в уже наполовину завоеванную Испанию, чтобы уничтожить армию Помпея.
Новая политика Цезаря в Галлии
Относительно Галлии этот смелый план вполне удался. Благодаря принятым Цезарем мерам и счастливому стечению обстоятельств, в Галлии не произошло никакого движения. Цезарь с обычной быстротой и хитростью сумел подготовить этот успех, изменив еще раз свою политику террора на политику примирения, и не только принудил себя загладить потери, причиненные последними войнами, но вместо того, чтобы безжалостно преследовать еще уцелевших вождей революции, старался заключить с ними мир. Таким образом ему, по-видимому, удалось установить соглашение даже с Коммием36. Он сделал даже больше. Знатные галлы были по большей части воинами. Многие из этих рыцарей и воинов, бывшие на жалованье у богачей, оставались теперь незанятыми. Много знатных, наполовину разоренных, охотно схватились бы за удобный случай приобрести славу и богатству. Цезарь при помощи денег казначейства и тех, которые он принудил дать ему взаймы военных трибунов и центурионов — это была полезная контрибуция и залог верности, — набрал в Галлии всадников и пехотинцев и принял к себе на службу много знатных, обещая им конфискованные имения. Таким образом, кроме пяти легионов, он мог послать в Испанию 5000 вспомогательных войск и 6000 галльских всадников37. Своей чудесной ловкостью ему удалось найти поддержку в Галлии, которая, по мнению его противников, должна была создать ему наибольшие затруднения. Напротив, его усилия быстро окончить войну сначала потерпели неудачу. В то время как он производил работы по осаде Массалии и приказывал строить небольшой флот, Фабий перешел Пиренеи и так легко отразил Афрания и Петрия, что можно спросить, не было ли это притворным бегством, чтобы принудить врага двинуться вперед. Он расположился лагерем на берегах Сикориса (совр. Segre) в нескольких милях от Илерды, послал крупные суммы денег для раздачи в соседние города и народы, чтобы отвратить их от дружбы с Помпеем, и, несмотря на прибытие еще двух легионов, держался оборонительной тактики38, ожидая падения Массалии.
Слухи в Италии
Но прошел май, а событие, так нетерпеливо ожидаемое партией Цезаря, не осуществлялось; это обстоятельство должно было повлечь за собой катастрофу. В Италии усилилась реакция в пользу Помпея, начавшаяся после отъезда Цезаря. Если сначала сопротивление Массалии, казалось, вознаграждало партию Помпея за потерю Сицилии, покинутой Катоном и занятой Курионом39, то скоро стали думать, что смелый удар, предпринятый Цезарем под Массалией и в Испании, вовсе не удастся40. Распространялись самые странные слухи; рассказывали даже, что Помпей пройдет через Иллирию и Германию, чтобы встретиться с Цезарем в Галлии41. Другие факты, а особенно скандальное поведение Антония, также раздражали общественное мнение.
Антоний
Этот молодой человек, потомок одной из знатнейших римских фамилий, удивительно сильный телом, чувственный, веселый, любитель поесть, выпить и поразвратничать, дерзкий, храбрый, кровожадный, был воспитан в дикой независимости, далеко от всякой семейной и социальной традиции, сперва в притонах Рима, потом в лагерях. Оставленный Цезарем почти полным господином Италии, он скандализовал даже своих современников своей необузданной распущенностью, доходившей до содержания в Риме гарема обоего пола, и прогуливался в своих носилках вместе с греческой гетерой Киферидой42, как будто бы она была его женой. Подобные скандалы, правда, бывали, но поведение Антония вызывало больший эффект в этот момент, когда были так склонны порицать Цезаря и его друзей и когда умы были так впечатлительны. Многие сенаторы в негодовании покинули Рим. Повсюду распространялся слух — и он был верен, — что Цицерон хочет также уехать. Антоний был этим раздражен и не нашел ничего другого, как сперва в довольно учтивом письме43, а потом в другом, очень сухом44, приказать ему остаться в Италии.
Верность испанцев Помпею
К несчастью, к концу мая война приняла еще более дурной оборот для Цезаря. Массалия стойко держалась; Фабию не удалось возбудить испанцев к восстанию; испанские племена оставались верными Помпею благодаря его известности, пяти легионам Афрания и Петрея и также ловко распускаемым слухам. Говорили даже, что Помпей скоро прибудет в Африку с большой армией45. Фабий с такими затруднениями продовольствовал свое войско, что боялся быть принужденным к отступлению. Счастливая битва была необходима, чтобы привлечь к Цезарю испанские народы и заставить их приносить и продавать съестные припасы его войскам, а не войскам Помпея.
Опасное положение Цезаря в Испании
Цезарь решился тогда оставить Децима Брута и Требония продолжать осаду, а самому лично принять командование над армией, чтобы попробовать счастье в битве. Около середины июня46 он отправился из-под Массалии в сопровождении 900 всадников, перешел Пиренеи, присоединился к армии и тотчас двинулся вперед к Илерде и холму, на котором был лагерь Афрания, чтобы предложить ему битву. Но Афраний, знавший критическое положение своего противника, отказался от сражения47. Цезарь стал искать средства тогда принудить врага вступить в бой. Он усмотрел небольшую возвышенность, расположенную между Илердой и холмом, на котором стоял лагерем Афраний. Эта возвышенность господствовала над путями сообщения Афрания с городом и каменным мостом на Сикорисе. Однажды он неожиданно повел три легиона на приступ для захвата этой позиции. Но Афраний и Петрей были настороже, они вывели свои когорты и после долгого и кровопролитного боя отбросили сверху вниз легионариев Цезаря. Удар, должно быть, был достаточно серьезен48, потому что Цезарь, так нуждавшийся в битве, не старался более перейти в наступление. Последствия этого поражения и этой бездеятельности не замедлили дать себя почувствовать. Маленькие испанские города, завоеванные для Цезаря Фабием, перестали посылать съестные припасы; продовольствование сделалось трудным; внезапная прибыль воды в реках, посреди которых стоял лагерем Цезарь, унесла мосты и еще увеличила затруднения. Армия скоро оказалась, как под стенами Алезии, захваченной ужасным врагом — голодом49. В несколько дней положение сделалось совершенно отчаянным.
Помпей на Востоке
Известие о большой опасности, в которой находился Цезарь, с быстротой молнии распространилось по всему римскому миру и пришло в Рим в значительно преувеличенной форме50. В то же время из Фессалоники приходили хорошие известия о Помпее, деятельно готовившемся к войне. Он набрал многочисленный флот, доставленный союзными восточными государствами, и поставил его под команду Бибула. Он вызвал один легион из Киликии, чтобы присоединить его к пяти легионам, приведенным из Италии. Он приказал набрать еще другой легион из римских солдат, поселившихся в Греции или в Македонии, а два других набрал в Азии при помощи Лентула. Он отдал приказ Сципиону привести к нему два сирийских легиона и нанял всадников, пращников и стрелков между галлами, германцами, галатами, каппадокийцами, дарданами, бессами. Он наложил подать или обязательство доставить значительные военные контингенты на азиатские и сирийские города, на восточных царей и властителей и на крупные италийские финансовые общества, которые вели дела на Востоке51. Он скоро был бы господином моря, вождем грозной армии, главой коалиции всех восточных государств, находившихся под покровительством Рима.
Цицерон покидает Италию
Эти известия не замедлили склонить на сторону Помпея столь впечатлительное общественное настроение. Много сенаторов последовало примеру Цицерона, который, после долгой нерешительности, 7 июня52 выехал из Формий, чтобы присоединиться к Помпею. Он не считал вероятной победу, и приключение казалось ему опасным, но раздраженный грубыми заявлениями Антония, оттолкнутый поведением Цезаря, который, как ему казалось, хотел вызвать на смертельный бой его друга и благодетеля, он был охвачен угрызениями совести и не хотел показать неблагодарным и боязливым себя, автора «De Republica», учителя, которому удивлялись как прежние, так и новые поколения. Его жена напрасно умоляла его подождать по крайней мере конца испанской войны53.
Капитуляция помпеянцев
Цезарь, таким образом, снова находился в крайней опасности. Но судьба спасла его еще раз. В середине июля Децим Брут одержал на море значительную победу над массалийским флотом, и известие об этой победе, которая, казалось, делала неизбежным падение Массалии, преувеличенное эмиссарами Цезаря, причинило безумный страх всем испанским народам, особенно жившим между Пиренеями и Эбро. Осаждавшие Массалию легионы, думали они, перейдут через Пиренеи, и победа достанется Цезарю. Большинство этих народов оставило дело Помпея и стало доставлять в лагерь Цезаря съестные припасы, ранее доставлявшиеся Афранию и Петрею. Голод перешел из одного лагеря в другой, и Цезарь был чудесным образом спасен54, потому что недостаток припасов скоро принудил Афрания и Петрия снять лагерь и отступить через горную область к Октогесе с целью перейти через Эбро и искать убежища у кельтиберов, посреди наиболее дружественного населения. Узнав об этом намерении, Цезарь тотчас отдал распоряжение об их преследовании. Он рассчитывал, что может перейти со своей армией через Сикорис по непрочным мостам только очень медленно, и решил понизить уровень реки, выкопав на ее берегах бассейны и каналы. Таким образом он задумал образовать искусственный брод, по которому могли бы пройти солдаты. Солдаты взялись за кирки и лопаты и быстро принялись за работу; но она была только наполовину сделана, как враги заметили ее и ускорили свое отступление. Река была еще глубока и бурна; Афраний и Петрей стали бежать. После короткого колебания Цезарь приказал остановить работы, двинул свою армию вброд и перешел через реку, не потеряв ни одного человека. Выйдя с опасного островка, он мог бы атаковать Афрания и Петрея на дороге и предложить им битву. Но опасаясь, как бы испанские легионы при крайней опасности не выказали мужества отчаяния, он предпочел заставить врага сдаться без сражения. Двинув форсированным маршем свои легионы, облегченные от багажа, по холмам и долинам без дороги, он опередил неприятельскую армию, отступавшую по дороге к Октогесе. Он первый пришел к ущелью, образованному холмами, по которому проходила дорога, и принудил таким образом неприятельскую армию воротиться назад по направлению к Илерде. Но как только она двинулась в путь, он также двинулся вперед, последовал за ней, тревожил ее и заставлял голодать. Афраний и Петрей делали все усилия для спасения армии; но, наконец, солдаты так настоятельно потребовали сдачи, что они должны были капитулировать 2 августа55.
Цезарь назначается диктатором
Цезарь предложил великодушные условия: он оставил всем жизнь и состояние; всякий был свободен идти, куда хотел — бежать к Помпею, вступить в войско Цезаря или возвратиться к частной жизни. Несколько времени спустя Варрон, остававшийся с двумя легионами в дальней Испании, также сдался без боя. Его два легиона перешли под знамена Цезаря56, и вся Испания, таким образом, оказалась во власти галльского проконсула. Цезарь собрал тогда в Кордубе род сейма. Он сделал большое число испанцев римскими гражданами, наложил многочисленные денежные подати и отправился в Гадес (современный Кадис в Испании), которому дал право римского гражданства57; потом морем он направился в Тарракон (совр. Таррагон). Оставив, наконец, Кв. Кассия с четырьмя легионами правителем Испании, он сухим путем возвратился в Массалию, куда прибыл к концу сентября, и узнал, что Марк Лепид, воспользовавшись впечатлением, произведенным его победой над помпеянцами, в середине августа назначил его диктатором после того, как заставил народ утвердить закон, по которому ему, претору, было позволено, подобно консулам, назначить диктатора58. Об этом законе и об этом назначении Лепид и Цезарь, вероятно, говорили уже в предшествующие месяцы. Цезарь не доверял оставшимся в Риме сенаторам и не хотел, чтобы выборы на 48 год происходили при отсутствии консулов под председательством интеррекса, которого назначили бы эти сенаторы. Он хотел, напротив, сам председательствовать на них в качестве диктатора.
Примечания
1. Cicero, A., IX, 15, А.
2. Cicero, A., X, 4, 8; X, 9, A, 1. Эти свидетельства Куриона и Целия, видевших тогда Цезаря каждый день, очень важны и дают понятие о его настроении после отъезда Помпея. Несомненно, что они правдивы: Целий, когда писал Цицерону, действительно, не имел никакого повода ложно приписывать Цезарю жестокие слова, а Курион, старавшийся привлечь Цицерона к партии своего генерала, скорее преувеличил бы его умеренность, чем его вспыльчивость. Это совершенно искренние дружеские сообщения, очень ценные психологически. Впрочем, нет противоречия между этой жестокостью Цезаря и его первоначальной умеренностью: положение до такой степени изменилось и сделалось таким опасным, что он мог быть вне себя.
3. Cicero, F., XVI, 12, 4; A., VII, 26, 1; VIII, 2, 3; VIII, 3, 7.
4. Caesar, B. C., I, 32; App., B., C., II, 40; Cicero, A., IX, 15, 1.
5. Caesar, B. C., I, 30; App., B. C., II, 41.
6. Caesar, B. C., I, 30; Dio XLI, 18; App., B. C., II, 40-41 (он ошибается, говоря, что в Иллирию был послан Азиний Поллион).
7. Места Орозия, VI, 15, 8 и Диона, XLI, 40, мне кажется, доказывают, вопреки словам Аппиана, B. C., II, 41, что в Иллирию был послан Долабелла, а не Кай Антоний. Кай Антоний, по-видимому, был послан на помощь Долабелле своим братом Марком.
8. См. Cicero, A., VII, 13, A., 1; VII, 9, 3.
9. Cicero, A., VIII, 16, 1-2.
10. Cicero, A., VIII, 1, 3; VIII, 11, 7; VIII, 16, 1; IX, 1, 2; IX, 8, 1.
11. Cicero, A., IX, 13, 4; X, 8, 6.
12. Dio, XLI, 16; App., B. C., II, 41.
13. Cicero, A., IX, 18, 1. См. Schmidt, B. W. C., 161.
14. Cicero, A., IX, 18, 1.
15. Cicero, A., IX, 18, 2.
16. Groebe, App. ad Drumann, G. R. I2, 402.
17. Caesar, B. C., I, 32; Dio, XLI, 15-16; App., B. C., II, 41; Plut., Caes., 35.
18. Cicero, A., X, 1, 3; см. Schmidt, B. W. C., 166.
19. Caesar, B. C., I, 33; Plut., Caes., 35.
20. App., B. C., II, 41; ошибочно он приписывает это Цезарю: Конституция дала преторам власть замещать отсутствующих консулов.
21. App., B. C., II, 41. Мне кажется вероятным, что все эти решения были утверждены Сенатом. Zumpt, S. R., 203, предполагает противное.
22. При отсутствии документов можно предполагать то или другое. См. Dio, XLI, 17.
23. Dio, XLI, 17; App., B. C., II, 41; Plut., Caes., 35. См. B. C., 1, 33: обращаем внимание на выражения, которые он употребляет, чтобы скрыть такой важный поступок.
24. Таковы цифры Плиния, H., N., XXXIII, 17. — Орозий (VI, 15, 5) дает менее вероятные цифры.
25. Мы имеем очень достоверное свидетельство Куриона о том, что Цезарь был очень смущен, увидав негодование простого народа на угрозы, обращенные к трибуну. Cicero, A., X, 4, 8; см. также Cicero, A., X, 8, 6.
26. Dio, XLI, 18; Плутарх, Caes., 37, однако помещает эту реформу по возвращении из Испании.
27. Cicero, A., X, 8, 6; См. Groebe, App. ad Drumann, G. R., I2, стр. 402.
28. Из шести легионов, бывших у Цезаря под Корфинием (B. C., I, 25), три, конечно, вновь набранных, были посланы гарнизонами в Брундизий, Тарент и Сипонт (Cicero, A., 15, 1), один был дан Кв. Валерию и два Куриону (Caesar, B. C., I, 30). Война в Испании и осада Массалии, следовательно, была ведена восемью легионами, остававшимися в Галлии.
29. См. очень важное письмо Цицерона, A., X, 8, особенно параграфы 6 и 7.
30. Caesar, B. C., I, 44.
31. Таков был, по-видимому, основываясь на словах Цезаря, B. C., I, 38, истинный мотив, по которому Варрон остался в дальней Испании, а вовсе не потому, что говорит Цезарь в B. C., II, 17. Этот рассказ, где чувствуется злоба и даже злословие, не может быть истинным, и, должно быть, был написан в момент дурного расположения против Варрона, ибо не только противоречит рассказу самого Цезаря, B. C., I, 38, но и характеру Варрона, правда, сдержанному и холодному, но достойному и честному.
32. Эту кампанию можно понять, только отдав себе отчет в том, что военные операции в Испании и осада Массалии были тесно связаны друг с другом. Это очень хорошо понимал Цицерон; однако это упускают из виду многие современные историки, см. Cicero, A., X, 12, 6.
33. Caesar, B. C., I, 61.
34. Schmidt, B. W. C., 176.
35. Caesar, B. C., I, 37.
36. Мне кажется, можно таким образом истолковать темное место Диона, XL, 43.
37. Caesar, B. C., I, 39.
38. Текст Цезаря, B. C., I, 39, где перечислены посланные в Испанию силы, испорчен. Но там должно быть более 4 легионов и не более пяти. Более четырех потому, что в битве, о которой говорит Цезарь, B. C., I, 40, Фабий вывел из лагеря четыре легиона против четырех легионов неприятеля и что, конечно, остался один для охраны лагеря. Не более пяти, потому что Цезарь имел тогда четырнадцать легионов: три из них он оставил для охраны приморских городов Италии (Cicero, A., IX, 15, 1), один послал в Сардинию, два в Сицилию, а с тремя осаждал Массалию (Caesar, B. C. 1, 36). Однако является одно затруднение: с какими силами Долабелла вел войну в Иллирии и откуда были взяты пятнадцать когорт, посланных к нему на помощь под начальством Гая Антония, о которых говорит Орозий, VI, 15, 9? Остается предположить, что они были взяты из гарнизонов приморских городов; и это предположение тем более вероятно, что легионы должны были идти в Иллирию морем.
39. Plut., Cato Ut., 53; Caesar, B. C., I, 30; Dio, XLI, 41.
40. Cicero, A., X, 12, 6.
41. Cicero, A., X, 9, 1.
42. Cicero, A., X, 10, 5.
43. Cicero, A., X, 8А.
44. Cicero, A., X, 10, 2.
45. Caesar, B. C., I, 39.
46. Эта дата следует из слов Цезаря, B. C., II, 32; из нее мы узнаем, что его операции против Афрания и Петрея продолжались 40 дней, а из C. I. L, 1 р. 398, что Афраний и Петрей сдались 2 августа.
47. Caesar, B. C., I, 41.
48. Dio, XLI, 20.
49. Рассказ Цезаря, B. C., I, 41-56, заслуживает тщательного разбора и сравнения с рассказом Диона, XLI, 20 сл. Цезарь описывает (с. 43-48) приступ, произведенный на возвышенность, как неважный случай, не имевший никакого влияния на ход войны. Напротив, он изображает, в гл. 48-56, разлитие рек как причину критического положения, в котором он вдруг оказался. Но в этом рассказе не объяснено одно: почему Цезарь, так спешивший дать сражение, что даже оставил для этого осаду Массалии, не старался более вступить в серьезный бой после этой первой стычки, имевшей, по его словам, сомнительный исход? Кроме того, странно, что разлития рек было достаточно для того, чтобы причинить такой голод. Вероятно, этот голод произошел скорее от враждебного положения испанских народов, еще более усилившегося после полупоражения, испытанного Цезарем. Это доказывается важным и проницательным наблюдением Диона, XLI, 20, говорящего, что первые неудачи Цезаря вызвали голод и что в лагерь Цезаря изобилие вернулось не тогда, когда реки вошли в берега, а когда известие о победе Децима Брута под Массалией привлекло к Цезарю дружбу соседних испанских народов. Другими словами, мне кажется, что необходимость быстро кончить эту войну привела Цезаря к ошибке, осаждать Массалию одновременно с войной в Испании, что эта ошибка и мало счастливый исход первой битвы подвергли его большой опасности и что позднее он старался скрыть свою ошибку, как мог, говоря, что все зло причинило наводнение.
50. Caesar, B. C., I, 53.
51. Caesar, B. C., III, 4; App., B. C., II, 49.
52. Cicero, F., XIV, 7. Duruy, II. R. III, 305, несправедливо упрекает Цицерона, что последний бежал к Помпею, когда Цезарь, казалось, погиб в Испании. 7 июня Цезарь был еще под Массалией.
53. Cicero, A., X, 9, 2; A, X, 8, 7.
54. Caesar, B. C., I, 59-60, едва упоминает об этой перемене, происшедшей среди испанских племен, и не объясняет, какова была истинная причина этой commutation rerum. Напротив, действительный ход событий хорошо описан Дионом, XLI, 21. Это служит еще лишним доказательством, что Дион пользовался текстом автора, тщательно изучавшего историю войн Цезаря, а не следовавшего слепо «Комментариям».
55. C. I. L., I, p. 398. Эта часть войны рассказана Цезарем, B. C. I, 61-87.
56. Oros, VI, 15, 7.
57. Dio, XLI, 24.
58. Caesar, B. C., II, 21; Dio, XLI, 36. См. Zumpt, S. R., 205 сл.
<<
Bellum civile
<<
Содержание
>>
Фарсала
>>