След в Истории
Гульельмо Ферреро.
Юлий Цезарь
<<
Испанская война
<<
Содержание
>>
Клеопатра
>>
Фарсала
Нищета в Италии. — Смерть Куриона в Африке. — Цезарь после испанских побед, — Возвращение Цезаря в Рим. — Первая диктатура Цезаря. — Цезарь и вопрос о долгах. — Отъезд Цезаря из Брундизия. — Цезарь и Помпей при Апсе. — Новые попытки мира. — Лагерь Помпея. — Прибытие подкреплений к Цезарю. — Безрассудство Цезаря и благоразумие Помпея. — Поражение Цезаря в битве при Диррахии. — Критическое положение Цезаря. — Фарсала.
Финансовый кризис в Италии
Для Лепида и для бывшего в Риме остатка Сената диктатура Цезаря была, может быть, единственным способом избавиться от ужасной ответственности, упавшей на них. С тех пор как Цезарь покинул Рим, Италия впала в страшную нищету. Приостановка публичных платежей, постановленная Сенатом одновременно с введением военного положения, истощение опустошенного Цезарем казначейства, в которое Помпей не вносил более азиатских налогов, перерыв в общественных работах, внезапный отъезд большого числа лиц, покинувших Италию, требование всех кораблей для перевозки солдат и съестных припасов, заем крупных сумм, которые собрал Помпей в италийских храмах, набор массы молодежи, перерыв в избирательной и политической борьбе — вызвали один из самых тяжелых экономических кризисов. Хлеб сделался редкостью; никто не хотел давать взаймы1. Должники, до сих пор в срок платившие свои долги или проценты при помощи новых долгов, не находили, у кого можно бы занять. Отцы не были более в состоянии платить приданое, обещанное дочерям, а разведенные мужья лишены были возможности возвратить его целиком. В Риме и во всей Италии владельцы домов не могли побудить нанимателей к уплате денег за снятые помещения. Кредиторы и должники хватали друг друга за горло, и многие были принуждены продавать все, что имели, если находили покупщика. Было большое предложение и малый спрос, и все падало в цене: золотые и серебряные изделия, драгоценности, ткани, мебель, земля, дома. Декрет Сената, понизивший в 51 году проценты, принес очень слабое облегчение, потому что много людей, находясь в страшной, нужде, продолжало делать долги, принимая условия, предъявляемые капиталистами, и не рассчитывая на этот декрет, за соблюдением которого никто, впрочем, и не наблюдал. Таким образом, важный вопрос о долгах становился самым больным местом2. Лепид, не бывший энергичным и влиятельным человеком, быстро и охотно сложил с себя на Цезаря всю ответственность правления.
Иллирия и Африка потеряны Цезарем
К несчастью, Цезарь, в это время поспешно возвращавшийся в Италию, находился лицом к лицу с большими затруднениями. Несмотря на его успехи в Испании, конечно, улучшавшие его положение, опасности были еще многочисленны, и столкновение было далеко от окончательного разрешения. Судьба его могла еще измениться. Потеряв надежду на помощь из Испании, Массалия сдалась, и ее сдача принесла Цезарю крупные денежные суммы3; но в Африке и в Иллирии партия Цезаря понесла две большие потери. Курион, действовавший в Африке всего с двумя легионами, хотя Цезарь послал ему два других4, дорого заплатил за свое безрассудство. Он без труда разбил Актия Вара, несчастного пиценского генерала, бежавшего в Африку для набора там маленькой армии, но был захвачен в засаду другом Помпея, царем нумидийцев Юбой, окружен и убит. Только немного солдат из его маленькой армии могли вернуться в Италию5. Со своей стороны Долабелла, отправленный с частью флота для завоевания Иллирии, был разбит Октавием и Л. Скрибонием Либоном. Антоний напрасно послал ему на помощь флот под начальством Гортензия и три легиона, бывшие гарнизонами приморских городов, под начальством Саллюстия, Базила и своего брата Кая, Эти подкрепления были отражены, а Кай вместе с 15 когортами даже попал в плен6. Иллирия и Африка остались, таким образом, во власти неприятеля. Выгода, которую доставили Цезарю два легиона Варрона и рекруты, перешедшие к нему из армий Афрания и Петрея, была сведена к нулю более важными потерями, а что было еще тяжелее — часть его флота была уничтожена в тот момент, когда море было единственной дорогой Цезаря для ведения войны на Востоке, так как поражение, нанесенное в Иллирии, закрывало для него сухопутную дорогу в Македонию.
Трудности восточной кампании
Впрочем, трудность прибыть на поле битвы по суше или по морю была меньше трудностей, представляемых новой войной. Помпей собрал около 50 000 человек Цезарь же мог противопоставить ему всего двенадцать легионов, которые были так стары и так утомлены, что шесть из них, возвращавшихся из Испании форсированным маршем, оставляли больных по всему своему пути7; и общее число его солдат после потерь не превышало 25 000 человек8. Кроме того, Эпир, Македония и Греция были бедными странами, где даже малочисленная армия не могла оставаться долго, если ей не подвозили морем хлеба из Египта, Сардинии, Сицилии, Херсонеса. Господствовавший на море враг, конечно, захватывал бы корабли, нагруженные хлебом, и привел бы Цезаря в такое же отчаянное положение, в каком был Сулла во время своей войны против Митридата. Хуже всего было то, что у Цезаря не было денег, а война обещала быть страшно дорогой. Почти все деньги из казначейства и Галлии были уже израсходованы в Испании на подкуп населения. При таких условиях Цезарю приходилось с беспокойством спрашивать себя, последуют ли за ним в это последнее и столь опасное приключение его до сих пор верные ему солдаты. Один легион уже возмутился в Плацентии и отказался идти далее, если не получит вознаграждения, обещанного в Брундизии. Это возмущение так обеспокоило Цезаря, что он угрожал казнить каждого десятого человека из мятежников и только по просьбе офицеров приказал казнить лишь двенадцать солдат, выбранных, по-видимому, по жребию, в действительности же, как по крайней мере говорили, указанных центурионами в качестве зачинщиков9.
Новый план кампании
Когда Цезарь прибыл в Рим в конце ноября10, самые влиятельные люди его партии и его тесть старались побудить его отправить к Помпею послов для переговоров о мире11. Цезарь очень охотно сделал бы это, если бы питал хоть какую-нибудь надежду на успех. Но так как он прекрасно знал, что это заставит его только потерять время, и, желая поскорее покончить с войной, он составил другой очень остроумный план, который, не пренебрегая вероятностью мира, как бы слаба она ни была, устранял опасность слишком долгой войны. Он двинул к Брундизию двенадцать легионов вместе со всеми кораблями, собранными в портах Италии, и военным материалом как бы для того, чтобы начать весной экспедицию. Он заставил избрать себя консулом на 48 год. Потом, в начале года, он мог выступить в Провинцию уже в качестве законного представителя Республики, оставить, в Италии гарнизон из галльских и испанских всадников, посадить на корабли всех своих солдат без рабов и с возможно ограниченным военным материалом так, что можно было высадиться в любой бухте, и рискнуть переправиться через море зимой в тот момент, когда менее всего его ожидали бы12. Только тогда, ранее чем его враг очнется от оцепенения, причиненного его появлением в Эпире, он предложит мир в качестве законного консула и, в случае отказа от соглашения, немедленно начнет враждебные действия.
Одиннадцать дней в Риме
Но ранее, чем отправиться на войну, он оставался одиннадцать дней в Риме, где ему нужно было окончить много дел13. Эти дни были, может, самыми деятельными в его столь деятельной жизни. Он председательствовал в комициях, результаты которых, естественно, были благоприятны для его партии: он был избран консулом с Публием Сервилием Ватией, сыном Сервилия Исаврийского. Целий, Требоний, Квинт Педий, сын одной из его племянниц, и, может быть, Гай Вибий Панса14 были избраны преторами. Цезарь председательствовал также на латинских празднествах (feriae latinae). Он предложил народу через различных магистратов возвращение многих обвиненных на основании законов Помпея в 52 и последующих годах, в том числе Габиния, но не Милона15. Он заставил утвердить закон, дававший право гражданства всей Цизальпинской Галлии16, и занялся также вопросом о долгах, сделавшимся слишком острым.
Долговой вопрос
Принятые Цезарем меры очень отличались от тех, которых страшились богатые классы. Последние обвиняли его со времени перехода через Рубикон в желании принести в Италию кассацию долгов17, и хотя были в долгах, в большинстве противились этой кассации из страха перед потрясением, которое явится ее результатом, из ненависти к народной партии, из того абстрактного чувства справедливости, которое часто бывает так живо у образованных людей и делает их столь враждебными к революционным выходкам18. Цезарь ограничился подражанием мерам, принимавшимся в подобных обстоятельствах греческими городами19 и подобным тем, к которым прибегнул в Киликии Цицерон, которого современные поклонники Цезаря обвиняют, однако, при этом в глупости. Это была действительно остроумная и бесполезная сделка: должникам было позволено платить свои долги, отказываясь от своего имущества, но это имущество должно было цениться не по настоящей стоимости, которая была очень низка, а по стоимости, которую оно имело до междоусобной войны. Когда кредиторы и должники не приходили к соглашению об этой стоимости, для рассмотрения дела назначались посредники. Уже уплаченные проценты вычитались из капитала20. Кажется, что Цезарь, для избежания рассуждений и протестов в комициях, издал эти распоряжения собственной властью в качестве диктатора21. Чтобы увеличить оборотную силу капитала, он восстановил старый забытый закон, запрещавший иметь у себя более 60 000 сестерций золотом и серебром22, и сделал, наконец, последнюю уступку общественному мнению, сложив с себя через одиннадцать дней диктатуру, которая для него была бесполезной после выборов и имя которой было слишком ненавистно со времен Суллы. Потом он выехал из Рима, приветствуемый народом, ухватившимся за удобный случай при его отъезде, чтобы произвести демонстрацию в пользу мира23, на который все еще надеялись.
Цезарь переплывает через Адриатическое море
Цезарь, напротив, решился ускорить события. Хотя собранные корабли могли взять лишь немногим более половины солдат и было очень опасно делать переправу в два раза, он все же не хотел более ждать. В декабре он неожиданно прибыл в Брундизий, собрал солдат, объяснил им свой план и сделал им новые, еще более заманчивые обещания. Потом он приказал 15 000 человек садиться на корабли без хлеба, без рабов, без вьючных животных и лишь с небольшим багажом, который легионарии носили подвешенным к концу копья. Других солдат он поручил Габинию, Фуфию Калену и Антонию с приказом сажать их на корабли, как только последние возвратятся, и 4 января 48 года24 двинулся вперед по Адриатическому морю. Он вез с собой молодого Азиния Поллиона и имел в качестве генералов Кнея Домития Калвина, Публия Ватиния, Публия Суллу, несчастного консула 65 года, Луция Кассия и Гая Кальвисия Сабина. Цезарь не ошибся. Его высадки ожидали не ранее весны. Бибул дремал со своим флотом и узнал об отплытии врага из Брундизия только тогда, когда Цезарь и его армия уже высадились в небольшом уединенном заливе возле Орика.
Новые усилия сохранить мир
Как только Цезарь ступил на землю, он снова отправил посла предложить25 мир Помпею, который в этот момент вел своих солдат из Македонии в Диррахий (совр. Дуррес в Албании) на зимние квартиры. В то же самое время он старался овладеть всем побережьем до Диррахия, самого важного порта этой области. Продолжая играть свою обычную двойную игру примирения и наступления, он старался не пренебрегать никакой возможностью мира и в то же время занять обширную страну и несколько городов, откуда он мог получать не только хлеб, но и вьючных животных, кожу, дерево, железо и оружие. Он легко взял Орик, потом Аполлонию (совр. Поджан), где маленькие гарнизоны Помпея пали духом от поведения населения, которое объявило себя расположенным к завоевателю не потому, что это был Цезарь, а потому, что он был законным консулом26. Напротив, в своих планах взять Диррахий Цезарь потерпел неудачу. Помпей, узнав по дороге об его высадке и легко отгадав его намерения, повел свою армию форсированным маршем, чтобы прибыть раньше его к Диррахию. Цезарь остановился тогда и расположился лагерем на берегу Апса, маленькой реки, протекавшей к югу от Диррахия, ожидая там результатов своего появления и ответа на свое предложение о мире. Помпей со своей армией занимал другой берег реки.
Новые планы Цезаря
Цезарь не ошибся, считая мир маловероятным. Действительно, как только в лагере Помпея оправились от смятения, причиненного поспешным маршем, друзья Помпея: Луккей, Феофон из Митилены и Либон — передали ему предложения, принесенные послом Цезаря. Но Помпей немедленно остановил их, сделав заявление, не допускавшее возражений: «Я не могу вернуться в Италию по милости Цезаря»27. С другой стороны, положение скоро сложилось очень опасным образом для Цезаря. Бибул, который однажды был захвачен врасплох, послал Либона с пятьюдесятью кораблями блокировать гавань Брундизия, и, несмотря на холод и бури, тщательно следил за морем. Оставленное Цезарем в Италии войско не могло переправиться; Цезарь оказался изолированным с 15 000 человек против врага, превышавшего его почти втрое своей численностью. Мог ли Помпей заключить мир, когда Цезарь, безрассудно уехавший из Италии со столь слабыми силами, находился почти в его власти? Результат его внезапного появления, на который он надеялся, совершенно не был достигнут. Цезарю оставалось только разместить своих солдат на зимовку в палатках и ожидать, когда окажутся в состоянии прийти из Брундизия другие его легионы, если только противник позволит им прийти. Он должен был стараться овладеть страной, лежавшей позади него, повсюду производить разведки для отыскания хлеба, надзирать за побережьем, чтобы не позволить флоту Бибула являться за водой и принудить его таким образом к долгим и частым путешествиям к Коркире, во время которых его кораблям легко было бы проскользнуть из Брундизия через крейсирующие эскадры. Вода была для флота в древности тем же, чем для него является в настоящее время уголь; это была необходимость, привязывавшая его движение к некоторым пунктам твердой земли.
Помпей и его лагерь
Неужели Помпей не воспользуется своим численным превосходством, чтобы принудить врага к битве? Таков был вопрос многих лиц в его лагере... Но Помпей не имел неутомимого нервного упорства своего противника. Он довольно быстро ослабевал от усталости и тревог, всегда сопровождавших междоусобные войны, где достаточно одного поражения, чтобы быть покинутым своими сторонниками и солдатами. Приступ энергии, который он испытал в момент отъезда из Италии, продолжался недолго. Скоро его снова охватили недостатки его аристократической натуры: нерешительность и медлительность. При отсутствии энергичного руководства страшный беспорядок царствовал в его лагере, наполненном молодыми и старыми знатными италийскими сенаторами и всадниками, восточными царями, начальниками варваров. Римские вельможи, утомленные от лишений и денежных затруднений, в которых они часто находились после того, как дали взаймы Помпею28 все, что могли собрать, горели нетерпением возвратиться в Италию. Они сопровождали свои жалобы угрозами мести и проектами конфискаций, которые устрашали Цицерона29. Они с недоверием смотрели друг на друга, ссорились из-за смешного самолюбия и с утра до вечера обвиняли друг друга в измене30. Не было никого, вплоть до Афрания и Цицерона, кого не принимали бы в лагерь с недоверием и почти презрением; самому Аттику, оставшемуся в Риме, угрожали преследованиями, как если бы он был перебежчиком31. Занимавшиеся, подобно Бруту32, вместо войны наукой в своих палатках, были еще менее опасны. Полководец, так хорошо руководивший войной против Митридата, находился в смущении среди этой суматохи. Его обычная нерешительность увеличилась до такой степени, что, как бы охваченный безумием сомнения, он был неспособен принять никакого энергичного решения. Он постоянно предпочитал ожидать, откладывать, терпеть. Таким образом, вместо того, чтобы показываться повсюду, он держался в стороне от толпы своих сторонников. Он сообщал свои планы и принимал советы только некоторых близких друзей. Он старался воспрепятствовать прибытию подкреплений, продолжал приучать к войне свою армию и, поспешно вызвав из Азии Сципиона, вместо немедленного нападения на Цезаря предпочитал ждать того времени, когда голод ослабит неприятельскую армию, для того, чтобы легче было ее уничтожить.
Цезарь и подкрепления
Неделя проходила за неделей, а он все не предпринимал ничего важного. Съестные припасы в лагере Цезаря становились редкостью, а из Италии не приходило ни известий, ни подкреплений. Цезарь начинал беспокоиться. Он потерпел неудачу в своем замысле захватить врага врасплох. Мир, с другой стороны, был невозможен, и продовольствование не было обеспечено. Чтобы выйти из такого положения, нужен был немедленный приход десяти тысяч солдат, оставленных в Италии, и победа. Но окажутся ли в состоянии переправиться через море Габиний, Антоний и Кален, и когда это им удастся? К его счастью, в это время умер Бибул. Помпей, все еще нерешительный, не назначил никого на его место, и флот разделился на много мелких эскадр, оперировавших каждая отдельно в различных частях Адриатического моря. Бдительность уменьшилась; приближалась весна; неоднократно дули благоприятные ветры, и, однако, три генерала так страшились переплыть через Адриатическое море, охраняемое помпеянским флотом, что не осмеливались сесть на корабли33. Цезарь, все более и более беспокоясь, начинал бояться измены и писал суровые письма Калену и Антонию; говорили даже, что однажды он даже пытался сам отправиться на небольшом судне в Брундизий34.
Антоний присоединяется к Цезарю
Побуждаемые этими многократными призывами, три генерала, наконец, разделились. Габиний с пятнадцатью когортами решил попытаться пройти сухим путем через Иллирию35 и присоединиться к Цезарю в Эпире, Кален и Антоний двинулись морем. И однажды обе армии, стоявшие лагерем друг против друга на берегу Диррахийского залива, увидали, что появился подгоняемый тихим ветром к северу многочисленный флот. Все тотчас вышли из оцепенения, в котором находились много месяцев, побежали к берегу и скоро узнали, что это был флот Антония. Адмирал Помпея Колоний, командовавший флотом, стоявшим на якоре в гавани Диррахия, вышел из нее со своими кораблями, и обе эскадры скоро скрылись по направлению к северу. В обоих лагерях разъезды отправлялись за известиями; солдаты скоро были под оружием и готовы были выступить. Цезарь несколько часов должен был испытывать очень сильное беспокойство! Его участь в этот день зависела от ветра. Но скоро он узнал, что Антоний, благодаря счастливому повороту ветра, мог высадить свои четыре легиона почти без потерь в небольшом заливе возле Лисса (совр. Alessio). Помпей и Цезарь тотчас направились по разным дорогам к этому месту с частью своих армий; Помпей — чтобы разбить Антония до соединения его с Цезарем, а Цезарь — чтобы соединиться с ним и возвратиться в безопасности с подкреплениями. Цезарь превзошел Помпея быстротой и смог соединиться с Антонием. Помпей должен был тогда отступить к югу от Диррахия и расположить свои войска лагерем у Аспарагия.
Восстание Целия
Однако Антоний и Кален принесли Цезарю очень дурные известия. Вопрос о долгах, который Цезарь считал решенным своими остроумными распоряжениями, немедленно после его отъезда сделался более острым, чем когда-либо, и был готов возбудить в самой его партии междоусобную войну. Целий, друг Цицерона и сын путеоланского банкира, прежний консерватор, соперник Катулла в его любви к Клодии, теснимый долгами и честолюбием, предложил два закона: по одному съемщики не должны были платить плату за наем за все прожитое время, а другой просто отменял все заключенные до сих пор долги. Консул и Требоний воспротивились этому: в результате последовали беспорядки. Вернувшийся из Массалии Милон по соглашению с Целием набрал в Южной Италии банды гладиаторов и рабов и старался вызвать восстание. Однако и тот и другой были побеждены и убиты галльскими и испанскими всадниками, оставленными Цезарем для охраны Италии36.
Цезарь заставляет Помпея отступить
Цезарь все более желал поскорее окончить войну, как будто назначенную для того, чтобы преувеличить достоинства обоих соперников до такой степени, что они превратились в недостатки. Благоразумный Помпей кончил тем, что был охвачен настоящей манией сомнения, тогда как отважный Цезарь позволил увлечь себя необычайной экзальтации, граничившей почти с бредом. Он послал Л. Кассия с вновь набранным легионом в Фессалию, Гая Кальвизия Сабина с пятью когортами в Этолию, Кнея Домития Кальвина с двумя легионами в Македонию, дав им поручение позаботиться о доставке хлеба и идти навстречу Сципиону, который в это время переходил через Малую Азию, собирая повсюду деньги и присваивая себе даже значительные вклады, лежавшие в храмах. Потом он продвинулся к Помпею и несколько раз безуспешно предлагал ему битву. Насколько Цезарь спешил сразиться, настолько же упорно выжидал время постоянно нерешительный Помпей. Цезарь пытался тогда увлечь неприятеля из лагеря, ловко и быстро поместившись между ним и Диррахием, где Помпей имел свои магазины. Но Помпей опять отказался от битвы; он удовольствовался тем, что передвинул свой лагерь, поместившись в местности, называемой Петра, на холмах Диррахийского залива так, чтобы можно было достичь берега, и довольствовался сообщением с городом морем.
Осада Диррахия
Цезарь не мог более сдерживать своего нетерпения. Со времени своего успеха под Алезией он имел более доверия к кирке, чем к мечу, и решил запереть неприятеля между огромной насыпью и морем, надеясь заставить его таким образом сделать вылазку. Его войска начали копать и насыпать землю. Солдаты Помпея противодействовали, строя вал с башнями, подобный валу Цезаря. И скоро вокруг этих насыпей начались постоянные стычки и нападения. Цезарь мучил армию Помпея, лишая ее воды, препятствуя ей посылать лошадей на пастбища, тревожа ее и загнав в тесный угол, где не замедлили разразиться эпидемии. Но несмотря на это, Помпей вместо того, чтобы выйти и дать битву, посадил на корабли свою кавалерию и отослал ее в Диррахий, стараясь уменьшить этим пассивным сопротивлением силу Цезаря. В Эпире и в Македонии не оставалось более прошлогоднего хлеба; флот Помпея препятствовал продовольствованию морем своими четырьмя эскадрами, состоявшими под начальством Кая Кассия, Кнея Помпея, Марка Октавия и Децима Лелия. Солдаты Цезаря скоро были принуждены питаться кореньями. Весь римский мир устремил свои беспокойные взоры на этот угол Эпира, где без битвы велась эта ожесточенная и ужасная война упрямства. Который из двух противников окажется в силах долее сопротивляться? Армия Цезаря скоро оказалась в столь критическом положении, что он снова тайно просил Сципиона вмешаться в пользу заключения мира. Однако одна из обычных стычек около укреплений случайно превратилась в настоящую битву, в которой солдаты Цезаря, истощенные усталостью и голодом, были побеждены. Цезарь оставил на месте тысячу убитых и потерял тридцать два знамени37.
Цезарь отступает в Фессалию
Эта первая битва могла бы сделаться для Цезаря окончательным поражением, если бы Помпей тотчас двинул всю свою армию на врага. Но постоянно колебавшийся Помпей не хотел слишком рисковать и, удовлетворившись этой победой, отвел в лагерь свои победоносные когорты. Это все же было очень серьезным ударом для Цезаря, потому что многие говорили себе, что ловкости, которую он выказал в войнах против варваров, недостаточно при таком противнике, как этот старый полководец, собравший столько лавров, начиная от междоусобных войн Суллы до взятия Иерусалима. В довершение несчастия Габиний также потерпел неудачу в своей экспедиции. Потеряв по дороге много солдат в битвах с иллирийскими варварами, ему удалось спасти Салоны (5 км от совр. г. Сплит), осажденные М. Октавием, но он заболел, и после его смерти остатки его маленькой армии рассеялись38. Горе бы Цезарю, если бы поколебалось доверие, которое имели к нему его солдаты и их надежда на будущее вознаграждение! Но в действительности это поражение под Диррахием принесло ему большую пользу, потому что успокоило в нем экзальтацию и нетерпение, в каком он давно находился, и заставило его снять эту странную осаду, чтобы вести свою армию в менее изолированную область, соединиться там с Домитием Кальвином и Луцием Кассием, сражавшимися в Македонии против Сципиона. Через несколько дней после поражения, ободрив своих солдат новыми обещаниями, он начал свое отступление. Раненых он оставил в Аполлонии под охраной четырех когорт и в конце июля направился в Фессалию. Если бы Помпей немедленно бросился преследовать врага, он мог бы нагнать его и уничтожить. Но, как всегда, Помпей колебался и выжидал время, и вокруг него сталкивались очень различные желания. Одни хотели немедленно идти на Цезаря, другие — вернуться в Италию, иные, наконец, продолжать тактику, какой следовали до сих пор39. Помпей кончил тем, что решился оставить Катона и Цицерона в Диррахии с пятнадцатью когортами для надзора за багажом и медленно следовать за неприятелем, надеясь уничтожить его голодом даже после его соединения с армией Кальвина.
Битва при Фарсале
Участь Цезаря зависела теперь от терпения его врагов. Но римские вельможи, опьяненные победой при Диррахии и с нетерпением желавшие возвратиться в Рим, начали протестовать, когда обе армии приблизились друг к другу на Фарсальской равнине и Помпей соединился с Сципионом. Они увидали, что снова начинается та же скучная война, какую они вели шесть месяцев и которая состояла в том, чтобы постоянно избегать сражения. Неужели Помпей до такой степени состарился, что не осмелится напасть на уже побежденного неприятеля, силы которого были почти вдвое меньше?40 Пустили в ход советы, протесты, жалобы, всевозможные средства, чтобы возбудить Помпея, так что утомленный и чувствовавший отвращение, он, наконец, позволил увлечь себя дать 9 августа41 битву на Фарсальской равнине. Он построил свои когорты в три линии, опираясь правым флангом на Эпиней (совр. Чанирли-Су), а всю свою конницу поместил на левом крыле. Его план был: опрокинуть своей кавалерией менее многочисленную кавалерию Цезаря и двинуть затем ее на правый фланг врага. Цезарь тотчас же вывел свои восемьдесят когорт, которые у него оставались (две другие охраняли лагерь), и построил их в три ряда. Но когда он увидал, что вся неприятельская конница собрана на левом крыле, он взял шесть когорт из третьей линии и образовал из них четвертую, которую поместил на правом фланге сзади кавалерии, чтобы помочь последней отразить стремительную атаку кавалерии Помпея. Начальствование над левым крылом он дал Антонию, над центром — Кальвину, а над правым крылом — Публию Сулле. Сам он поместился направо против Помпея и тотчас двинул две первые линии против неприятеля. Последний не дрогнул. Тогда кавалерия Помпея попыталась опрокинуть правое крыло Цезаря. Но кавалерия Цезаря, подкрепленная шестью когортами четвертой линии, также не поколебалась. Потом мало-помалу она выиграла пространство, из обороны перешла в нападение и кончила тем, что обратила в бегство неприятельскую конницу. Тогда шесть когорт четвертой линии, найдя дорогу свободной, опрокинули левое крыло армии Помпея и стали угрожать ее тылу. Цезарь немедленно воспользовался благоприятным моментом: он дал сигнал к отступлению двум первым, уже утомленным, линиям и двинул против когорт Помпея третью линию, еще свежую. Армия Помпея не могла более сохранять свои позиции. Военачальник, имевший хладнокровие, тот час, сохраняя порядок и не переставая сражаться, начал бы отступать в лагерь, эту большую крепость, которую римская армия всегда имела за собой. Но то был Помпей, а не Цезарь, и когда он увидал, что крыло, которым он командовал, подвергается нападению с тыла, а вся армия атакована с фронта, он потерял голову, бросил командование и почти один бежал в лагерь, крича солдатам, чтобы они старались хорошо его защищать. Когорты, предоставленные, таким образом, самим себе, не могли отступать в порядке, и началась паника. Цезарь двинулся на штурм лагеря, ворота которого, плохо защищенные, не замедлили уступить его натиску. Помпей, удалившийся в свою палатку, поднялся, слыша крики, возвещавшие о приближении неприятелей. Он вскочил на лошадь, выехал с несколькими друзьями в противоположные ворота и в галоп ускакал по дороге в Лариссу. Утомленный старик не сумел оказать сопротивления при первом опыте, представившемся ему со времени кампании против Митридата. Потеряв лагерь, армия Помпея рассеялась. Несколько когорт отступили со своими офицерами по дороге в Лариссу; другие бежали туда и сюда в горы. Потери Цезаря были незначительны, хотя Цезарь, быть может, их преувеличивает42. В числе павших был Луций Домитий Агенобарб. Ужасное столкновение, от которого, по общему мнению, зависела судьба мира, было кратковременной и малокровопролитной битвой.
Примечания
1. См. Cicero, A., IX, 9, 4; propter nummorum caritatem.
2. Dio, XLI, 37; App. B. C., II, 48. Меры, принятые впоследствии Цезарем и предложенные Целием и Долабеллой, показывают, что именно от этого зла страдала тогда Италия.
3. Dio, XLI, 25.
4. Caesar, B. C., II, 23. Еще одна трудность. Что это были за два легиона? Мог ли это быть легион, посланный в Сардинию, и один из тех, которые были помещены для охраны приморских городов Италии?
5. Caesar, B. C., II, 24-44; App., B. C., II, 44-46; Dio, XLI, 41-42.
6. Oros., VI, 15, 8; App., B. C., II, 47; Dio, XLI, 40; Florus, IV, 2., Caesar, B. C., III, 10.
7. Caesar, B. C., III, 2.
8. Из места Цезаря, B. C., III, 2 и III, 6, следует, что семь легионов, севших на корабли в Брундизии, составляли всего 15 000 человек.
9. App., B. C., II, 47; Dio, XLI, 26-35.
10. Mommsen, C. I. L., I2, p. 40.
11. Plut., Caes., 37.
12. Место Аппиана, B. C., II, 52, доказывает, что отъезд в Брундизии произошел внезапно и позднее, чем обычно думают.
13. Caesar, B. C., III, 1.
14. Lange, R. A., III, 411.
15. Caesar, B. C., III, 1, подтверждает версию Диона, XLI, 36, и Аппиана, B. C., II, 48; Plut., Caes., 37. См. Lange, R. A., III, 411.
16. Dio. XLI, 36.
17. Cicero, A., VII, 7; X, 8, 2.
18. См. Cicero, De off., II, 24, 84.
19. Можно сравнить меры, принятые Цезарем, с мерами, принятыми в Эфесе во время войны с Митридатом, которые перечислены в большой надписи, опубликованной Dareste'ом, N, R. H. D., 1877, стр. 161 сл.
20. Caesar, B. C., III, I; Sueton., Caes., 42. — Dion, XLI, 37, более запутан, исключая то место, где очень точно передают распоряжения, относящиеся к посредникам. App., B. C., II, 48; и Plut., Caes., 37, едва упоминают об этом.
21. Это, по моему мнению, следует из слов Цезаря, B. C., III, 1, и из старания, с которым он подчеркивает, что возвращение изгнанников было решено законом народа.
22. Dio, XLI, 38.
23. App., B. C., II, 48.
24. Caesar, B. C., III, 6.
25. Caesar, B. C., III, 10. По моему мнению, невозможно сомневаться, что эти предложения были сделаны серьезно, а не для того, чтобы выиграть время, как думает Дион, XLI, 47, или чтобы возложить ответственность за войну на своего противника, как можно предполагать. Не только положение Цезаря было слишком опасно, чтобы искушать человека, одаренного здравым умом, принять предложение, но эти попытки были возобновлены слишком различным образом для того, чтобы не быть искренними. Действительно, Цезарь первый выслушал предложения Либона (B. C., III, 16-17), конечно, старавшегося этой хитростью добиться перемирия; потом во время осады Диррахия он старался побудить вмешаться в пользу мира Сципиона, тестя Помпея (B. C., III, 57); наконец, во время войны, в то время когда можно было ее окончить, он старался с помощью Корнелия и Бальба привлечь к делу мира Лентула (Velleius, II, 51). Бальб, бывший другом Помпея и Цезаря, употреблял все усилия в течение войны заключить мир. Впрочем, если бы Цезарь не желал мира, он действовал бы неразумно, предлагая его: ибо, давая врагу повод думать, что он его боится, он уничтожал эффект, произведенный его быстротой и смелостью и на который он сильно рассчитывал, чтобы уравновесить слабость своих сил.
26. App., B. C., II, 54.
27. Caesar, B. C., III, 18.
28. См. Cicero, A., XI, 3, 2, которого подтверждает Caesar, B. C., III, 96.
29. Cicero., F., IV, 14, 2; A., XI, 6, 2.
30. Plut., Pomp., 66-67.
31. Cicero, A., XI, 6, 2.
32. Plut., Brut., 4.
33. Caesar, B. C., III, 23-24.
34. Caesar, B. C., III, 25; Dio, XLI, 46; Plut., Caes., 38; App., B. C., II, 57.
35. App., III, 12; B. C., II, 59, версия (Цезаря) Bel. Al., 42-43, несколько отлична.
36. Caesar, B. C., III, 20-22.
37. Шмидт думает, что, на основании рассказов Цицерона (A., XI, 4) можно поместить битву при Диррахий между 14 и 18 июня. Цифра в тысячу убитых, даваемая Цезарем, меньше той, какую дают все другие историки.
38. App., B. C., III, 12; Dio, XLI, 11.
39. Plut., Pomp., 66.
40. Plut. ., Pomp., 67.
41. C. I. L., I, p. 324 (Fasti Amiternini), p. 328 (Fasti Ant.), 9 августа.
42. Цезарь, B. C., III, 99, говорит, что он потерял только 200 человек, тогда как Помпей потерял 15 000. Азиний Поллион уменьшает эту цифру до 6000 (Plut., Caes., 46). Цезарь, может быть, в числе убитых считал и беглецов.
<<
Испанская война
<<
Содержание
>>
Клеопатра
>>