Божественного <...> естества <...> милостью, властью и хотением скипетродержателя Российского царства, великого государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси <...>, обладателя высочайшего царского сана и почетной степени величества это грозное повеление с великосильным наставлением да есть.

Когда ты получишь это наше государево послание, тебе, Юхану, королю Шведскому, Готскому и Вендийскому, будет уже известно и другое наставление, данное нами прежде, в январе месяце. В этом наставлении было точно описано, как ты присылал к нашему высокому величеству бить челом магистра Павла, епископа Абовского с товарищами, когда нашей степени величество было в своей вотчине в Великом Новгороде, как о приезде твоих послов было донесено нашей степени величеству в нашу отчину в Великий Новгород и как от нашего высокого величества было дано твоим послам наставление по прежнему обычаю, как твои послы раздражили нашей степени величество своим нелепым поведением и наше высокое величество на них разгневалось, когда нашей степени величество, находясь в нашей вотчине, в Великом Новгороде, хотел за твое невежество обратить свои гнев на твою Шведскую землю, и по какой причине наше высокое величество, надеясь, что ты образумишься, отложило на время свой гнев, ради челобитья твоих послов нашей степени величества думе, царевичу Михаилу Кайбуловичу Астраханскому с товарищами, ради ходатайства наших детей и челобитья думы нашего высокого величества, и как мы, отпустив твоих послов, послали с ними к тебе наставление и повеление, как тебе умолить наше высокое величество. Об этом тебе неоднократно было писано точное наставление, писано и дано; а срок для прибытия твоих послов с челобитьем к нашему высокому величеству в нашу вотчину Великий Новгород указали тебе Троицын день этого года. Мы же сами, как истинные христианские государи, умилосердились, удержали свой гнев на твою Шведскую землю и остановили бранную лютость. А немногие наши люди из передовых частей, оторвавшись от остальных, такое учинили на твоей земле, что ты сам сочтешь, куда делись твои люди, что сталось с твоей землей и сколько людей пленили. А нашей степени величество надеялось, что ты и Шведская земля уже осознали свою глупость. Мы, пожаловав твоих послов, милостиво отпустили их домой. Наше высокое величество дало тебе наставление, как тебе бить челом, и назначило срок - Троицын день. А нашей степени величество обещало быть к этому времени в своей вотчине, в Великом Новгороде, и выслушать твое челобитье от твоих послов.

И нашей степени величество со своими думными людьми прибыло в свою вотчину, в Великий Новгород, к указанному тебе сроку - в Троицын день. Но ты словно обезумел и по восьмой день августа от тебя никакого ответа нет. А мы до сих пор милостиво ожидали от тебя послов с челобитьем, мирно пребывая здесь со всем своим царским великолепием и со своей избранной думой, с ближними людьми, без рати, а до сих пор про твоих послов слуха нет, прибудут они или нет. А выборгский твой приказчик Андрус Нилишев писал к ореховскому наместнику князю Григорию Путятину, будто наше высокое величество само просило мира у ваших послов.

И о том много писать нет надобности: этой зимой ты сам увидишь, как нашей степени величество просит мира - то будет уже не то, что прошлой зимой! А после того сказали, что твои послы будут к Петрову дню. Не надеешься ли ты, что Шведская земля может по-прежнему разбойничать, как делал твой отец Густав, нападавший, вопреки перемирию, на Орешек? Что тогда досталось Шведской земле? А как брат твой Эрик обманом хотел нам дать жену твою Катерину, а его свергли с престола и тебя посадили! А осенью нам говорили, что ты умер, а весной сказали, что тебя согнали с государства брат твой Карл да зять твой герцог Магнус. А после этого пришла весть про послов твоих, будто они идут и будто ты на своем государстве. А ныне про послов твоих слуху нет, а ты, говорят, сидишь в Стокгольме в осаде, а брат твой Эрик на тебя наступает. И тут-то ваше плутовство и обнаруживается: оборачиваетесь, как гад, разными видами. И раз уж год прошел, а ты бить челом не прислал, а земли своей и людей, тебе не жаль (богат и надеешься на деньги!), и мы тогда много писать не хотим: возложили упование на бога. А как крымскому хану без нас от наших воевод досталось, о том, спросив, узнаешь!

Ныне же мы поехали на свое царство в Москву, а в декабре опять будем в своей вотчине, Великом Новгороде, и тогда ты посмотришь, как мы и наши люди станем у тебя мира просить! Если же ты захочешь бранную лютость утолить и пришлешь послов, согласно нашему наставлению, и мы, оценив твою покорность, тебя пожалуем.

Дано это величественное наставление в нашей вотчине, в Великом Новгороде, в 7080 (1572) году, 11 августа, индикта 15-го, на 39-й год нашего правления, на 26-й год нашего Российского царства, 20-й год Казанского царства, 18-й год Астраханского царства.