Аланка Уртати

Часть 1.

Земли у бывшей аланской империи очень мало, гораздо меньше, чем у всех нынешних автономных республик на территории той самой империи, которая занимала весь юг древней Руси с Причерноморьем.

Аланы ко времени гибели империи, обязанной своим существованием их простой усталости от походов, отмеривших до этого полмира и еще четверть, приняли первый удар великого воина Чингиз-хана своей грудью, создав тем самым заслон для Руси.

Однако аланские воины с генами скифского бога Ареса знали свои силы на тот момент и проявили большую трезвость в вопросе простого выживания - они снялись и отошли в глубины Большого Кавказа, оставив прекрасные христианские храмы византийского зодчества, земли и нажитые богатства. Они уходили, как уходят с планеты, взяв только душу.

Многое затаилось в глубинах их сознания, как и сама жизнь в глубинах ущелий, где вели они свое бедное существование - скрытые от всего мира, выпавшие из театра жизни могущественных племен и народов.

Они так и остались погребенными для большой истории - вначале этой отрезанностью от мира, затем законами советской власти, урезавшими окончательно и эту толику их скудной земли, когда южная часть за Хребтом вместе с южными осетинами была передана в дар советской Грузии. А северная часть - от Эльхотовских до Дарьяльских ворот - растворила северян более чем в сотне разных национальностей и отучила говорить на родном языке.

Бывшие законодатели равенства для Европы, как только их, нищих и одичавших, выпустили на волю из горных теснин после пяти веков плена, они отдали на алтарь советского отечества все, что было у них - свою великую историю и древнейший эпос, оставив себе лишь версию, что прошлое, выдававшее в мир великие деяния и великих полководцев, было и у них.

Ос-Багатар из старинных фолиантов, слава о котором вышла за все тогдашние пределы Руси, так и канул в лету, оставив место для новой личности, которой суждено было затмить славу Александра Македонского на тот период - первую половину последнего столетия второго тысячелетия от Рождества Христова.

Личность эта по происхождению тоже принадлежала народу, выронившему собственную историю из своих ослабевших рук, но только с этой личностью вынужден был считаться весь мир и обе его половины - морской атлантийский, вместе со своими левиафанами - Рузвельтом и Черчиллем, - и сухопутный евразийский, избравший его вождем всех народов. Известно даже, что предсмертным словом Уинстона Черчилля, пытавшегося рассказать сыну свой последний в этом бренном мире сон, в котором он увидел Генералиссимуса, было его имя...

В родном его народе одни гордились корнями личности вождя, другие ненавидели за то, что он собственноручно развязал ящик Пандоры, выпустив в свет такие пороки, как наветы, доносы, за которые расплачивались жизнями не только большевики, создавшие это государство, но и люди, которым Бог ссудил жить на земле мудрыми пахарями, вне политических сует.

Это была общенациональная трагедия не только России, но и входивших в нее остальных народов, обернувшаяся ныне тоской по законности и порядку, по могуществу индустриализации, по снижению цен, по теплым отношениям между людьми и народами, которые установились после того, как клеветники вдоволь насытились кровью своих жертв, послав их строить на севере и на востоке города, заводы и плотины, рубить леса, копать себе могилы.

Ни один после Генералиссимуса не казался гражданам страны столь значительным, суровым, и страшным.

Эта тема в эпоху гласности не только не исчезла, но, наоборот, дала новый импульс и стала нарастать, и как всякая расхожая тема, открытая для разоблачений, стала использоваться столь же немилосердно, насколько немилосерден был сам Сталин.

И все же осталось множество тайн, лежащих в глубине, одна из которых, возможно, самая главная, содержалась в тихом знании скромного очевидца.

Часть 2.

Уасилла Черткуаты, которому минуло 113 лет, не должен был унести с собой в могилу миф своей жизни. Поэтому он передал его Бадиле Будаты. Бадила Будаты - тоже человек среди сограждан весьма достойный, который не будет сочинять байки на новомодную тему.

Есть тайны настоящих провидцев. Таким и был старик, которого звали по имени, пришедшему из Византии - Василием, звучащим здесь как Уасилла. Был он известен не только в родном Заккорском ущелье, но и по всей Южной Осетии, и не только тем, что был народным певцом и сказителем.

Уасилла Черткуаты был жрецом, поскольку к нему обращались за помощью - послужить посредником между просящими и Святыми покровителями в святилищах, которые есть в каждом ущелье, у каждого древнего рода. Он никогда не отказывал страждущим.

О Виссарионе Дзугаты, которого осетины называли Беса, а грузины - Бесо, мало кто знает, а недавно один из московских говорунов, из тех, кто не понимает кавказских тонкостей так, как умели понимать во времена наместника царя России на Кавказе генерала Ермолова, заявил, что Беса был алкоголиком. Беса не был алкоголиком, поскольку был осетином.

У осетин до последних десятилетий советской власти, когда алкоголь был возведен самим генсеком Брежневым в ранг нового качества крови советского человека, алкоголиков не было. Пока противостоял всему жесткий кодекс древних алан. Иначе бы не было той истории алан, в которой римляне на этом свете боялись только аланской конницы, и не завоевали бы они в свое звездное время полмира, считая свое военное искусство основным занятием.

Не застолбили же они своих территорий на огромных пространствах по вине других своих качеств. Их можно проследить до недавнего времени, когда древний Дарьял, отпираемый когда-то не для врагов, а для караванного пути с Востока на Запад "воротами алан", был подарен генсеком Хрущевым в ответ на тост гостеприимства товарища по партии в той же Грузии. У осетин привычно не дрогнула ни одна ресница глаза, не видящего, что граница теперь подобралась к самому горлу Владикавказа.

Но вернемся к родовому древу Дзугаты, корни которого росли по обе стороны Хребта, а ветвь, о которой идет речь, продолжалась в Дзомаге, в южной части Осетии. Предки Беса переселились из Дзомага в Джер. Там жил прямой прадед - Иване Дзугаев. Его сына звали Беса. У Беса был сын Заза. Когда Заза вырос, он отправился искать счастья в Джер.

Место ему понравилось, и он остался там. Позднее он женился на девушке Сиде из Туалгома, что находится посередине между южной и северной частями Осетии.

У Туайон, как прозываются все женщины из многочисленного рода туалов, родились два сына. Одного назвали в честь отца Беса, а второго - в честь деда Иване. Беса умер ребенком, а Иване вырос и привел себе в жены Зарину Алборты из Джера. Впоследствии Иване и Алборон покинули Джер и переселились в Диди Лило. Здесь и родился Беса, названный так в честь деда.

В Диди Лило было два сапожника - Георгий и Миша. Беса ходил к ним, и оба любили мальчика как сына, учили своей профессии. Беса научился у них сапожному делу, но в селе не было работы для стольких сапожников и, когда он подрос, он перебрался в Гори. Здесь Беса познакомился с Кеке Геладзе, грузинской девушкой, и женился на ней в 1884 году.

Свидетелями во время венчания молодых со стороны Беса был осетин из фамилии Зозаты, остальные двое были армянами. Со стороны Кеке все были армянами, грузин почему-то среди свидетелей не оказалось.

Долгих 9 лет Кеке не рожала детей, но, наконец, появился первенец. Беса назвал его Георгием в честь учителя из Диди Лило, но он умер в младенчестве. Когда родился второй, Беса назвал его именем второго своего учителя из Диди Лило - Мишей, но и этот малыш умер.

Кеке сильно горевала, потом стала бегать по гадалкам и знахаркам. Наконец, Бог сжалился над мужем и женой и дал им третьего сына, судьба которого была тоже под угрозой, потому что был он очень слаб, и Кеке очень боялась, что и он умрет.

Часть 3.

Кеке знала о святилище, к которому ее муж как представитель рода Дзугаты имел прямое отношение. Святой Джери был покровителем нескольких осетинских родов и фамилий, поэтому несчастная Кеке надеялась, что он поможет и ей, невестке Дзугаты, сохранить своего последнего малыша Сосо.

Сосо был очень похож на отца. Во всем он был нормальным, полноценным малышом, но был слаб, часто болел, и тот рок, который отнял первых двоих сынов, мог отнять и третьего.

Старая горийская гадалка сказала Кеке, чтобы она попросила своего мужа отвезти сына в святилище его рода.

С тех пор Кеке просила мужа отвезти Сосо к святому Джеру-покровителю, чтобы можно было помолиться о сохранении последнего сына.

Наслышанная об участии в таких делах Уасилла Черткуаты, Кеке в один из его приездов отыскала его на горийском базаре и горячо просила помочь.

Кроме согласия, Уасилла нужно было приобрести жертвенного ягненка, которого следовало доставить в Джерское святилище.

Уасилла жил далеко от Гори - в Верхнем Заккоре, но, вернувшись к себе, стал сразу готовиться к следующей поездке на горийский базар: заложил телегу, загрузил ее кукурузой и другими продуктами на продажу, решил взять двух жертвенных ягнят, причем, для маленького Сосо выбрал лучшего из них.

В один из субботних вечеров прибыл он в Гори и на следующее же утро распродал весь свой товар.

Жертвенного ягненка отдал он Беса и Кеке за 5 копеек, символическую плату, потому что дар Святому должен исходить от самого просителя.

А когда пришло время принести агнца в жертву, Уасилла снова вернулся, чтобы на этот раз везти семью Беса к святилищу.

Он заранее старательно подготовил коня, загрузил его всем, чем надлежало, посадил на мешки с кормом Кеке и Сосо, сзади привязал жертвенного барашка, а сам с Беса устроился впереди. Так рано утром и отправились в Джер.

Часть 4.

По дороге в Джер Беса рассказал Уасилла свою родословную. Но одного не мог понять Уасилла, если предки Сосо из Дзомага, то почему не отправиться в святилище родного селенья? Уасилла не вытерпел и спросил Беса, почему Кеке считает Джерское святилище фамильным святилищем Сосо.

Беса задумался слегка и ответил, что предки его переселились в Джер из Дзомага. Может, оно и правильнее было бы, где человек родился, там его божество и охраняет, да только, когда Кеке сбилась с ног, искала спасение третьему их ребенку, обходя знахарок и гадалок во всей округе, то самые опытные из них неизменно указывали на Джерское святилище.

Если бы они сказали вернуться в Дзомаг, то, хотя и путь неблизкий, и дорога плохая, они с Кеке отправились бы в Дзомаг.

- В "Джера Дзуар" ждет покровительство для Сосо, - с уверенностью сказал Беса, а Уасилла подумал: пусть так и будет.

Когда они добрались до Джера, время приближалось к полудню. Дзугаты, выходцы из Джера, со временем разъехались, но одна из ветвей этой фамилии оставалась в своем родовом гнезде. Туда и направились путники с долгой своей дороги. Хозяева приняли их радушно, к святилищу вместе с ними отправился глава этого дома, который и был "дзуарлаг", то есть служителем этого святилища.

В святилище достали жертвенную снедь, зажгли свечи. Старший из присутствующих, мужчина из фамилии Дзугаты, обратился к Святому покровителю своего рода и фамилии, чтобы оказал он покровительство маленькому сыну Беса - Сосо. Он просил не отвергать жертву, которую они принесли ему. После молитвы он прикрепил горящую свечку к рогу жертвенного барашка. Затем были принесены в жертву кровь и тело этого агнца.

Сосо с любопытством наблюдал за происходящим. Церемониал поднял его настроение, мальчик сделался оживленным, и вскоре начал бегать по полю за бабочками. Родители заметили веселость своего ребенка, и это вселило в них надежду, что его жизнь, вверенная Святому покровителю, будет спасена теперь.

Мужчины освежевали жертвенное животное, сварили мясо, поджарили шашлыки, затем накрыли стол у самого святилища, прямо на траве.

Прежде, чем приступить к трапезе, вновь вознесли молитвы Святому покровителю и здравицы в честь семьи Беса и Кеке - чтобы миновали Сосо все хвори, чтобы вернулся он отсюда домой здоровым.

Молились целый день. В Джер возвратились только вечером. Остались ночевать в этом же доме, чтобы рано утром отправиться в обратную дорогу.

Провожая гостей, хозяева подарили Сосо белого козленка, мальчик взял его к себе в телегу, так и ехал, обнимая его обеими руками, радостный и довольный.

Уасилла вспомнил, о чем обмолвилась Кеке - доктора советовали ей поменять для мальчика климат, но она не знала, куда его везти. Он, не раздумывая, пригласил их к себе в Верхний Заккор и, повез с собой тут же, никуда не сворачивая.

Сосо был безмерно счастлив, горный воздух Заккорского ущелья укреплял его с каждым днем. Он подружился со сверстниками, при этом общался с ними только на родном языке отца - осетинском. Все теперь шло ему на пользу, и за лето он окончательно окреп.

С тех пор прошло много лет, но Уасилла не говорил тем выросшим мальчикам, а было их семеро, кто был их товарищем по детским играм в то лето.

Сосо после этого рос здоровым парнем, часто проводя лето в Цхинвале у родственников отца. Многие потом всю свою жизнь вспоминали, что это был тот самый Сосо, который стал Сталиным.

Разменяв второе столетие своей жизни, Уасилла Черткуаты стал размышлять о том, что у человека не иначе как судьба написана бывает на челе, ибо все так сложилось, что дорога для маленького Сосо пролегла прямо к могущественному Джеру. Как в сказке - если белого барана схватить за рога, он забросит тебя на седьмое небо, если же - черного, то на столько же погрузишься в преисподнюю.

Сосо с помощью Джера, как видно, удалось ухватить за рога белого барана, иначе как объяснить такой взлет на вершину власти?!

Часть 6.

Если все так, то покровительство "Джеры Дзуара" определило Сосо Дзугаты, в грузинском варианте - Джугашвили, такую судьбу, что рука, ставшая сухой во время одной из ссылок, и была той "твердой рукой", по которой теперь плачут мои сограждане.

Не любовь и преданность Сталину, а тем более политике того времени вели меня к этой истине, и даже не то, что в разное время две Туайон - женщины из туальского рода - были бабушками и для Сосо, и для меня, не парадоксы картин, в которых будущий кровожадный тиран, бегая невинным ребенком по полю, собирал цветы.

Когда я задумываюсь о наших святилищах и о судьбе моего материнского, а для Сталина - отцовского народа, то приходит на ум весьма необычная вещь. Эти дикие святилища, имевшие значение для алан-осетин, имели значение и для всего человечества, ибо, как оказалось, пол мира первой половины нашего столетия зависело от "Джеры Дзуара".

Не одного осетинского ребенка спас от болезней и смертей этот незримый могущественный покровитель.

Но в тот день, когда старый осетин из Заккора повез на своей телеге маленького Сосо просить для него исцеления, повернулась история всей Европы, всего евразийского мира. Сосо был сохранен, чтобы стать Сталиным. И был таковым, каковым он был.

И сколько бы ненависти и проклятий ни неслось в его адрес, другая половина того же человечества упорно считает его великим политиком. Вот он сидит на ялтинском совещании в окружении тех самых атлантийских левиафанов ХХ столетия, которые высказывают несомненное почтение к "хозяину Кремля" - и Рузвельт, и Черчилль - как к истинному победителю, хотя и бросившему к подножью Победы жизни миллионов солдат.

Какая странная связь времен, исторических событий связывает древние верования алан, к которым упорно возвращаются они, несмотря на принятие христианства в 1 тысячелетии, на греческие митрополии аланской империи по всему югу России!

Быть может, сам Бог устроил им испытание, подчинившись которому аланы променяли златоглавые храмы прекрасного византийского зодчества того состояния своей цивилизации на эти дикие, иногда пещеры, иногда груды камней - дзуары - языческие храмы, где царят аланские святые, влиявшие и изменявшие судьбы людей, народов, государств и, наконец, ход самой истории.
1999 г.