Д. Сагирашвили

Данный очерк представляет собою не биографию Сталина: она сделана многими, хотя в большинстве случаев и фальшиво. Здесь намеренно даны только общие характерные его черты, замеченные при личном общении с ним. Думается, что такой портрет Сталина даст читателю представление о диктаторе лучше и яснее, чем многословный материал, загроможденный ненужными подробностями.

Хочется начать именно с последней встречи со Сталиным, во время которой выявилась одна из наиболее характерных его особенностей. Это было в Тифлисе, в ноябре 1921 года. Сталин приехал тогда в Грузию как завоеватель этой страны. В ту пору Красная армия занимала Кавказ, и вскоре после того, как она пришла в Тифлис, появился и Сталин. Он имел вид заправского комиссара, склонного даже щегольнуть своей внешностью. В хорошо сшитом френче, мягких сапогах и щегольском галифе, он выступил на собрании рабочих Тифлиса. Зал был переполнен. На сцене в президиуме сидели чекисты Георгий Чхеидзе, Кванталиани, Виктор Цинцадзэ и др. Сталин докладывал о том, что отныне Грузия должна входить в состав РСФСР и другого пути для нее быть не может. Выступая, он опирался левой рукой о стол, а правой сжатой в кулак, все время производил резкие движения, как будто угрожая. Тогда же, в частной беседе с нами, знавшими его около 20 лет, он продолжал ту же мысль, какую высказал на митинге. И странно: зная, что им проделан очень зигзагообразный путь от грузинского шовиниста до коммуниста-интернационалиста, он, не смущаясь, старался нас убедить в том, против чего раньше сам восставал.

Отец его, Виссарион Джугашвили, сапожник из городка Гори, лежащего в 40 км от Тифлиса, был отъявленным пьяницей. Мать Сталина была скромная набожная грузинка, которая хотела видеть своего сына духовным лицом, священником. Тот факт, что ее сын Coco родился по дороге, когда она ехала на поклонение к святой иконе, означал для набожной женщины волю Божию, и потому Coco, по ее мнению, должен был быть посвящен Богу. Как могла бедная мать подозревать тогда, что получится наоборот, что Coco будет поклоняться не Богу, а скорее дьяволу.

Отец был иного мнения. Он хотел, чтобы сын унаследовал его ремесло. Еще ребенком Coco должен был работать, учась сапожному делу (жаль, что ему не суждено было остаться сапожником: свет не имел бы одного диктатора, притом наиболее опасного).

От пьяного отца Coco нередко получал оплеухи. Только заступничество матери спасало его от жестокой отцовской руки. Работа у Coco не ладилась. Его тянуло на улицу, к мальчикам, с которыми он, однако, довольно часто дрался. Деспотическая натура сказывалась в нем еще в те годы. Он хотел господствовать над своими сверстниками, старался занять первое место среди них. Жестокость проявлялась у него также и в обращении с животным миром. Поймав, например, бабочку и прокалывая ее булавкой, он долго с удовольствием смотрел на мучения насекомого. О жестоком обращении подростка-Сталина с животными свидетельствует и другой грузин Иремашвили в своей книге о Сталине "Трагедия грузин". Свет знает теперь, что прежний тиран животных впоследствии стал тираном людей. Вспомним знаменитую его фразу, состоящую только из одного слова "ликвидировать". Так ликвидировал он, между прочим, в числе миллионов прочих жертв 12 000 польских офицеров в Катыни. На вопрос начальника лагеря, в котором содержались эти офицеры, что делать с заключенными, последовал лаконический приказ Сталина: "ликвидировать!".

Восьми лет Coco был отправлен в местную приходскую школу. Учился он неплохо, но и здесь с первых же дней проявилось его своеволие. Кажется, что в этом мальчике воплотилось все зло, и учителю порой трудно было с ним справиться. Не удивительно, что восьмилетний Coco часто получает от учителя пощечины, что еще больше его озлобляет. По окончании трехгодичной школы, по настоянию матери и священника Эгнатишвили, имевшего приход в Гори, Coco определили в духовное училище - там же в Гори. Своенравный его характер и здесь проявляется довольно сильно. Всегда и неизменно он становится во главе всевозможных бесчинств, организует их, руководит ими и доходит до того, что его решено было исключить из училища. Однако, внемля мольбам несчастной матери, ходатайствам священника Эгнатишвили и еще потому, что он все же хорошо учился, его оставили доканчивать духовное училище. В это время Coco было уже 14 лет.

Отец считал, что учение уже закончено и сын должен сам на себя зарабатывать. Но мать была другого мнения. Разыгрывается семейная драма, центральным лицом которой является Coco. При поддержке матери он решительно заявляет, что, если отец добровольно не отпустит его в Тифлис, в духовную семинарию, куда обыкновенно определялись молодые люди после духовного училища, он поедет сам. Священник Эгнатишвили также уговаривал отца согласиться с желанием матери и сына. Отцу пришлось уступить, и Coco Джугашвили отправился в Тифлис, куда его давно манило.

Это было время, когда в Грузии на смену народническому движению пришло новое течение, ставшее основным в общественно-политической жизни страны. По-грузински оно называлось "Месаме даси", что означало "третье течение", отличавшееся от предыдущего социалистическими тенденциями марксистского толка.

Однако Coco в ту пору не был расположен к восприятию интернационально-космополитических идей. Наоборот, он - ярый националист, и даже посылает свои юношеские стихи в крайне националистическую газету "Иверия" (т. е. Грузия), руководимую таким патриотом, как князь Илья Чавчавадзе, прозванный народом за свой высокий ум невенчанным царем Грузии. Coco зачитывается также произведениями известного грузинского писателя Александра Казбеги, выступавшего под псевдонимом "Мочхубаридзе" (в переводе - "человек, который постоянно воюет"). Этот писатель особенно восставал против русского владычества в Грузии и вообще на Кавказе. Повести этого неистового борца за права Грузии были сплошным протестом против царской власти. Увлекаясь героями Казбеги-Мочхубаридзе, писавшего на лучшем народном грузинском языке, Coco называет себя именем героя одной повести - " К о б а ", отважно боровшегося с вторгнувшимися в Грузию русскими войсками. Далее позднее, будучи уже ярым большевиком, Coco Джугашвили на Кавказе больше известен под кличкой "К о б а", нежели под своей настоящей фамилией. Как произошло прозвище "Сталин", об этом речь впереди. Важно, что Coco Джугашвили вначале был грузинским патриотом, резко восстававшим против всего русского.

В это время в Тифлисе и отчасти в Батуме зарождалось рабочее движение. Молодой Джугашвили благодаря близкому знакомству с одним из видных рабочих-революционеров, Чодришвили, попадает в "кружок рабочих". В этом кружке собирались регулярно передовые рабочие Тифлиса, здесь вырабатывались планы борьбы за улучшение быта рабочего класса, вначале преимущественно экономического характера. Впервые молодой Коба-Сосо здесь заражается революционным духом. В это же время в Тифлисской духовной семинарии образовался первый марксистский кружок из семинаристов старших классов. Coco Джугашвили к этому кружку не принадлежал, но, конечно, знал о существовании его и был знаком с видными членами кружка. Под влиянием этих людей он живо и по-своему воспринимает учение о борьбе с миром капитализма.

Литература, которою пользовался кружок, была довольно обширна. Здесь зачитывались Герценом, Бакуниным, Чернышевским, Михайловским, Добролюбовым, Писаревым. Из иностранных авторов особенным успехом пользовались: Маркс, Энгельс, Каутский, Луи Блан, Прудон, Фурье, Сен-Симон, Жан Жак Руссо и многие другие. Под влиянием рабочего кружка Чодришвили, а также под влиянием кружка в духовной семинарии образ мыслей у молодого Coco меняется. Он начинает мыслить по-большевистски, не будучи еще формально большевиком. В частности Coco особенно увлекается Бакуниным, который пропагандировал уничтожение существующего строя насилием, используя все доступные средства для достижения этой цели. Если до того Джугашвили учился в семинарии довольно хорошо, пел в церковном хоре, то теперь он начинает все это ненавидеть, отходить от семинарской жизни и держит себя вызывающе по отношению к воспитателям. Знаменательно, что именно в этот период властителем его мыслей был Чернышевский.

В то время будущему диктатору было 19 лет. Это - тот возраст, когда формируется и закрепляется то или иное воззрение. Для Джугашвили все вышеперечисленные авторы стали менторами, которым он решил следовать. В представлении Coco, революционная деятельность заключалась г разбойничьих нападениях, и, по его мнению, лучшие революционеры должны быть разрушителями. Приняв такую точку зрения, Coco в соответствии с нею и действовал. Именно в то время он начинает сближаться с рабочими Тифлиса. Его можно было встретить на каждом собрании, происходившем обычно в какой-либо столовой или на квартире. Рабочие привыкли видеть этого странного семинариста в потрепанном пальто, заплатанной обуви и вообще одевавшегося очень небрежно. Худосочный, с рябоватым лицом и горящими глазами, этот молодой человек запомнился многим участникам тифлисских рабочих кружков. Конечно, тогда было очень трудно представить, что этот невзрачный человек станет впоследствии вершителем судей РОССИИ.

На молодого Coco очень большое влияние имел один из грузинских революционеров - Сандро (Александр Кецховели), который являлся земляком Джугашвили. Кецховели вел большую революционную работу, за которую попал в тюрьму и был заключен в тифлисский Метехский замок. Однажды, когда Кецховели сидел у окна, один из караульных выстрелил в него и убил заключенного. Весть об убийстве Кецховели пронеслась по всей Грузии. На молодого Coco она произвела особенное впечатление и заставила его еще больше отдаться революционной работе. В это время путь Джугашвили уже совершенно определился. Возврата не было, и несмотря на то, что родители старались убедить его продолжать занятия и стать в конце концов священником, он резко изменил свое направление и отдался целиком революционной работе.

***

Многие из этих подробностей отчасти известны и описаны. Коснемся главным образом тех фактов, которые еще не получили полного освещения. Еще в те годы, когда Джугашвили принимал участие в рабочем кружке, у него утвердилась мысль, что равного ему революционера нет на Кавказе. Он много читал и, вероятно, много думал о прочитанном. На собрания он являлся, имея в руках кипу книг, нелегальных брошюр, номеров журнала "Искра", издававшегося заграницей. Обычно на собраниях завязывался спор, в котором он принимал горячее участие. Видя явное нерасположение к себе грузинских рабочих, он оставляет Грузию и на долгое время уезжает в Баку, где состав рабочих был более пестрым. Там были русские, татары, армяне, украинцы, айсоры, греки и другие - настоящее поле для революционной деятельности. Однако и здесь его постигает неудача. Дело в том, что в Баку в это время работал такой пропагандист как Рамишвили, социал-демократ и революционер, член первой Государственной Думы. Показательно, что в то время как Рамишвили и другие социал-демократы стремились создать настоящее рабочее движение, Джугашвили не солидаризируется с ними; он больше связан с криминальными элементами, так называемыми агорячими головами". Эти люди предпочитали итти по пути грабежа, вымогательства, чем заниматься изучением демократических книг. Джугашвили становится одним из вожаков этих горячих голов. Надо сказать, что он все-таки не принимал непосредственного участия в нападениях, совершавшихся этими людьми. Но он организовывал экспроприации, руководил ими со стороны.

Одним из таких нападений было ограбление банка в Тифлисе в 1907 г. Автор этих воспоминаний случайно был свидетелем экспроприации, будучи в тот момент на Эриванской площади, где находилось большое здание (дом Тимамшева), в котором помещался банк. На моих глазах четверо грабителей бросились к коляске, на которой были привезены деньги из казначейства. Бросив под ноги лошадям бомбу и тяжело ранив охрану, они заорали ящик с деньгами и, пользуясь замешательством, скрылись. Среди грабителей Джугашвили не было, но вероятнее всего, что именно он был организатором этого дела. Известно, что после ограбления банка Джугашвили получил большую известность, так как деньги были переданы революционерам. Даже Ленин оценил в тот момент Coco Джугашвили и назвал его одним из людей, наиболее преданных революционному делу. Когда, спустя некоторое время, Сталин попал в тюрьму, а потом был выслан в Сибирь, между ним и Лениным завязывается очень оживленная переписка. Он посылает Ленину статьи для нелегального журнала и получает от Ленина нелегальную литературу. Тогда, находясь в Сибири, Джугашвили впервые начинает подписывать статьи псевдонимом "Сталин". Возможно, что такое имя он выбрал себе потому, что чувствовал себя человеком большой и крепкой воли. Есть предположение, что это имя дал ему Ленин, предложив именно так подписывать свои статьи. Но слово Сталин может происходить и от его настоящей фамилии - Джугашвили: на древнегрузинском языке "д ж у г а " означает сталь, "швили" - сын. Таким образом в переводе на русский язык фамилия Джугашвили означает "сын стали".

***

Первое знакомство с будущим диктатором произошло у меня еще до революции 1905 года. Это было в Тифлисе, на квартире у упомянутого выше Чодришвили. В большой комнате, служившей одновременно столовой и гостинной, обычно собиралась группа людей для обсуждения политических вопросов. Сам Чодришвили был душой таких собраний. Большое участие в них принимала и его жена, Мария Чодришвили, по происхождению русская. Хозяева приглашали на такие собрания людей, которых они считали революционно настроенными. Сталин был дружен с этой семьей и чуть ли не ежедневно навещал Чодришвили. Именно там я его впервые и встретил.

Вид у Сталина был довольно непривлекательный. Измятое пальто, неглаженные брюки, вылинявшая шляпа и нечищенные ботинки свидетельствовали о том, что их хозяин мало заботится о себе. Во время беседы, которая продолжалась больше двух часов, Сталин почти не сидел на месте. Он все время расхаживал по комнате, иногда останавливался, чтобы задать вопрос или бросить реплику. Иногда подходил к столу, выпивал стакан вина и снова продолжал ходить. Правда, надо сказать, что в разговоре он был мало заметен. Душой общества, как сказано выше, являлся Чодришвили. К нему главным образом прислушивались присутствующие и мало уделяли внимания небрежно одетому семинаристу. Ушел Сталин тоже необычно: вдруг собрал свои книги и, не сказав никому ни слова, скрылся.

Вторая встреча произошла также в Тифлисе. Было это в 1905 году, на одном нелегальном собрании рабочих и студентов, происходившем в одном из ресторанов. Люди сидели за столами, уставленными множеством бутылок и тарелок с едой. На этот раз Сталин был в рабочей куртке и выглядел несколько приличнее, чем тогда, в квартире Чодришвили. В это время он носил бороду и похож был на молодого провинциального учителя. Пришел он с некоторым опозданием, уселся у края стола, положив на него книги и газеты, которые принес с собой. Чувствовалось, что за это время он уже освоился с ролью руководителя. Разговор начал он с шутки:

- Была бы интересная история, если бы вся эта приличная кампания целиком попала в "Вирис Абано"1).

1) "Баня для ослов" - так называлась в Тифлисе тюрьма.

В дальнейшем разговоре он принимал очень небольшое участие, больше слушал, и по его лицу трудно было понять, одобряет или порицает он оратора. Порою он забывал о том, что к нему обращаются с вопросом, вернее не замечал вопроса, углубившись в книгу или в газету. За все время собрания, которое продолжалось больше двух часов, он бросил не более пяти коротких реплик и то - носивших характер шутки. Впечатление было такое, что этот человек несколько пренебрежительно относится ко всей компании и пришел сюда с целью только посмотреть на собравшихся. Ушел он раньше остальных участников собрания; подхватил подмышку книги и газеты и торопливо, не прощаясь, прошагал к двери.

После этого я его не встречал долгое время, и только после революции пришлось снова столкнуться.

***

Вплоть до февраля 1917 года Сталин неустанно работает в большевистском подпольи как до ссылки, так и позднее (после побега из Туруханского края). В ту пору революционная деятельность в России приобретает большой размах. В целом ряде городов - Петербурге, Москве, Ростове и Харькове - возникают крупные революционные организации, выходят нелегальные газеты. В Петербурге появляется рабочая газета большевистского направления - "Правда". Организатором и фактическим ее редактором был не кто иной, как Сталин. В газете появились резкие статьи против социал-демократической фракции Государственной Думы, которая (фракция) состояла из 13 членов: 7 социал-демократов и 6 большевиков (они так и назывались - "семерка" и "шестерка").

После появления "Правды" межфракционная борьба очень обострилась. Характерной особенностью "шестерки" было то, что наиболее яростные выпады были сделаны не против самодержавия, а против социал-демократов, против "семерки" и ее лидера Чхеидзе. Обстоятельства сложились таким образом, что Чхеидзе имел значительно большее влияние на рабочих, чем Сталин, т. к. именно социал-демократы стали во главе рабочего движения. Совершенно понятно, что Сталину такой результат был весьма невыгоден. Он даже не был выбран в Совет рабочих депутатов от рабочих Петербурга, но все же попал во фракцию большевиков, которой руководил Каменев. Надо отметить, что создание первого Совета рабочих и солдатских депутатов было выдумано не большевиками. Большевики и, в частности, Сталин, были противниками таких массовых организаций. Инициатива создания Совета петербургских рабочих принадлежала Троцкому, который был в ту пору меньшевиком и стоял во главе Совета.

Став впоследствии руководителем газеты "Правда", Сталин изо всех сил старался натравить рабочих и солдат на бывших участников Совета, в частности - на Чхеидзе.

Однако революционная деятельность Сталина этого периода нашла отражение в многочисленных воспоминаниях, и нет необходимости подробно ее описывать. Хочется остановиться больше на некоторых личных впечатлениях, которые относятся ко времени более позднему, когда вся Россия бурлила в результате той огромной перемены, которая произошла в страна.

После революции 1917 года требовалось объединение всех общественных и прогрессивных сил, "всех живых сил", как удачно сказал депутат 2-й Государственной Думы Ираклий Церетели, вернувшийся из ссылки и занявший одно из первых мест в рядах революционной демократии. Правда Сталину было очень мало дела до того, что революция испытывала большие трудности. Именно эти затруднения были ему выгодны. В его руках находилось ценное оружие для подрыва авторитета новой власти - газета "Правда". Он пользовался этим оружием со всей силой своего настойчивого характера. В эти дни я довольно часто встречался с ним в коридорах Смольного института, где находился Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов, простым членом которого состоял и Сталин.

В эти годы он уже выглядел по-иному: сбрил бороду, оставив только, усы, носил полувоенную форму - френч, галифе, сапоги. Его костюм имел теперь очень опрятный вид, и вообще он весь производил впечатление человека, следящего за собой.

Мне пришлось столкнуться с ним по вопросу о материалах газеты "Правда". На мой взгляд редакция поступала неблагородно, ведя нечестную борьбу против новой власти. Я указывал ему на факты, на статьи, где совершенно искажалась истина. Помню, я очень горячился, переходя то с русского языка на грузинский, то с грузинского на русский. Слушая меня, он часто улыбался и улыбка эта казалась даже добродушной. В действительности же она являлась только маской. Сталин хотел расположить меня к себе или сделать вид, что мои реплики производят на него должное впечатление. Думаю, что он считал меня наивный человеком, допускающим возможность использования только благородных средств в напряженной политической борьбе.

В своем разговоре я даже бросил такую резкую фразу:

- Почему вы свою газету называете "Правда"? Лучше бы назвали ее "Ложь". Это название ей больше подходит, если она допускает откровенный цинизм.

На это он довольно остроумно ответил по-грузински:

- Тогда это название было бы правдой, а я ее не люблю.

Он объяснял, что главное - достижение цели. Правда и ложь - только средства, и из этих двух средств он предпочитает ложь, потому что она сильнее правды, острее и действенней ее. Такова была его логика и им же выдуманная диалектика. Возможно, что эта логика была воспринята от Ленина, который тоже держался девиза: "лги как можно больше".

Сталин пользовался этим средством еще тогда, когда Ленина знал очень мало. Такая логика вполне соответствовала его природе. Не изменяя ей, он в газете "Правда" клеветал на новую власть, подрывал ее авторитет, особенно авторитет Керенского. Так продолжалось вплоть до того момента, когда Временное правительство было свергнуто.

***

Во время октябрьского переворота я находился в Петрограде, имея возможность наблюдать за работой большевистских вождей - Ленина, Троцкого, Зиновьева, Свердлова, Каменева, Володарского и др. Тогда же довольно часто встречался я со своим земляком - Сталиным.

Надо сказать, что хотя он стоял рангом ниже признанных вождей - Троцкого, Каменева, Зиновьева, не говоря уже о Ленине, - но к его голосу прислушивались многие руководители. Дело в том, что Сталин считался, представителем партийных низов, выразителем взглядов и настроений рядовых большевиков. Имело значение еще и то обстоятельство, что остальные руководители долгое время не были в России и, живя за границей, непосредственно не работали над созданием партийного аппарата. В глазах широких партийных кругов они считались как бы надпартийными, стоящими вне партийного механизма. Особенно это можно сказать о Троцком, который совсем недавно был меньшевиком, хотя и интернационалистом. Партийный актив не знал всех этих вожаков как партийных работников. Сталина же знали многие. Собственно он и был создателем партийного аппарата и организационного остова партии. Кроме того за Сталиным стояли: и могли всегда поддержать его земляки-большевики - Серго Орджоникидзе, Шаумян, Алеша Джапаридзе и др., считавшие Сталина своим вожаком.

Роль кавказских революционных организаций во всем революционном движении России была довольно значительной. Это было известно всем. И выходило, что когда Сталин высказывал какое-либо мнение, то его считали мнением масс партийных работников на местах. Кто мог стоять за спиною вождей, приехавших из заграницы? Абсолютно никто. Ленин отлично учитывал это некоторым образом преимущество Сталина даже перед такими фигурами как Зиновьев, Володарский, Луначарский и другие, кого он знал по совместной работе за границей.

Но, являясь рупором партийных масс, Сталин в ту пору далеко не во всех случаях проводил четкую партийную линию. Вопреки созданной позднее легенде о том, что Сталин неизменно следовал за Лениным и был потому человеком очень близким лидеру большевиков, - в действительности Сталин нередко проявлял политическую слабость. Он вилял, отмалчивался, страдал, как выразился Л. Троцкий, "острым политическим недомоганием". Особенно большую активность он проявлял тогда, когда рядом с ним не было более сильных и более популярных партийных вожаков и он мог действовать самостоятельно.

В дни Июльского выступления большевиков против правительства Керенского, когда власти арестовали Троцкого, Свердлова, Зиновьева и других вождей, а Ленину пришлось бежать в Финляндию, Сталин ушел в подполье, собирал петроградский актив партии, готовил его на всякий случай для нелегальной работы.

Карахан - тоже большевик и тоже впоследствии расстрелянный Сталиным - рассказывал мне, что делал Сталин в это время. Если в газете "Правда" нельзя было писать открыто, Сталин организовывал выпуск отдельных листков, в которых громил "контрреволюционное" правительство Керенского и призывал рабочий класс и солдат к дальнейшей борьбе. Но оказалось, что вообще и не было нужды в нелегальной работе. Половинчатость правительства Керенского спасла положение большевиков и на этот раз.

В эти дня я однажды встретился со Сталиным на улице. Во время беседы я сказал:

- Неужели вы считаете в интересах общего дела полезными и целесообразными подобные выступления? Не думаете ли вы, что это дискредитирует в глазах народа самих же большевиков?

На мой упрек он ответил сначала обычной своей улыбкой и после некоторой паузы, не запинаясь, ответил:

- Не думайте, что это было настоящее представление. Оно будет позже. Пока была только генеральная репетиция и она прошла блестяще. Мы знаем теперь, какими силами мы располагаем. А Керенский работает для нас как нельзя лучше.

Действительно, Временное правительство работало на большевиков. Это показали октябрьские дни. Накануне октябрьского переворота, 24 октября, примерно в 12 часов ночи я встретил Сталина в коридоре Смольного института. Против обыкновения он с очень серьезным и даже торжественным видом заявил:

- Дело решенное, наша победа обеспечена.

Такая откровенность объяснялась тем, что в это время уже был отдан приказ о выступлении гарнизона против власти и об аресте правительства Керенского. Как известно, члены правительства были арестованы, Керенский бежал из Петрограда, Ленин вышел из своей трущобы в Териоках. Сталин ликовал. Первая цель была достигнута - в Смольном заседал новый состав Совета рабочих и солдатских депутатов.

Я видел, как Сталин быстро шагал по коридору, заходил то в одну, то в другую комнату, разговаривал на ходу. Таким я его видел впервые. Вообще поспешность не была присуща ему раньше. В эту же ночь он проявлял не только поспешность, но даже лихорадочность. Думается, что именно тогда он уже намечал, каким образом строить свою дальнейшую карьеру. О том, что это было именно так, свидетельствует его поведение. В то время, когда все стремились занять высокие правительственные места, он на предложение Ленина войти в состав правительства, в Совет Народных Комиссаров, решительно отказался и предпочел остаться работником только партии. Он рассуждал так: победа одержана, переворот совершен большевистской партией, и без санкции партии ни одно государственное мероприятие не будет проведено.

В глазах Ленина значение Сталина несколько возросло в связи с одним обстоятельством. О нем я упоминаю как очевидец. Как члену Исполнительного Комитета Советов второго созыва мне пришлось быть свидетелем данного дела. Когда большевики одержали полную победу над Временным правительством, то у них возникли затруднения в первый же день переворота. В день открытия съезда Советов, т. е. 25 октября, со съезда демонстративно ушли все социалистические партии, оставив только большевиков. Председательствовавший на открытии съезда Ленин смотрел на уходящих улыбаясь. Но многие были смущены и озадачены этой демонстрацией. Сталин же ликовал. Ненависть его к другим партиям, в особенности к социал-демократам, была настолько велика, что заглушала всякое благоразумие.

- Пусть убираются, на что они нам нужны, мы и без них обойдемся, - убеждал он и советовал не кручиниться.

Но после ухода социалистических партий из состава Совета последовали события, которые заставили задуматься даже и Ленина. В Гатчине объединились казачьи части и во главе с генералом Красновым направились к Петрограду. Большевики дали по гарнизону приказ выйти навстречу. Однако ни одна часть не хотела и слышать о выступлении. Положение большевиков стало очень шатким. И вот тогда вмешиваются другие партии и, чтобы не допустить кровопролития, предлагают Ленину стать на соглашательский путь. Вопрос обсуждался в Исполнительном комитете Советов, и большинство высказалось за то, чтобы вступить в переговоры с Красновым. Была выбрана специальная комиссия, куда вместе с Каменевым попал и автор данных строк. Сталин был против переговоров и против выбора комиссии. Он категорически возражал против всякого соглашения, мотивируя это тем, что наступление серьезной угрозы не представляет. К сожалению, он оказался прав, и решительная позиция, которую он занял, подняла его выше в глазах Ленина.

Ему пришлось также принимать участие в создании Чрезвычайною Комиссии, и в этой работе он отличился свой беспощадностью. Хотя председателем Чека был Феликс Дзержинский, но руководителем фактически являлся Сталин. Между этими двумя лицами всегда шла глухая борьба, которая приняла открытую форму после смерти Ленина. Когда Сталин захватил всю власть в свои руки, он постарался избавиться от Дзержинского. Вообще Сталин сделал все, чтобы избавиться от конкурентов и в особенности от тех, с кем у него раньше, при жизни Ленина, бывали схватки. Прежде всего это касалось Троцкого, а также других меньшевиков - Мартова, Либера, Дана, Абрамовича. Церетели, Плеханова и пр. В этой борьбе Сталин рубил с плеча, никого не шадя.

В начале 1921 г. произошло восстание матросов Кронштадта, тех самых матросов, которые усерднее всех помотали большевикам придти к власти. Увидев воочию, что новая власть их обманула, матросы подняли восстание. Кронштадтское дело легло кровавым пятном на режиме большевистской власти в России. Матросы, красноармейцы и даже многие коммунисты убедились на опыте, к чему привело "углубление революции".

Хотя Сталин и не занимал в то время заметного поста, но в партийном аппарате его роль была первостепенной. По утверждению Троцкого, Ленин, предлагая Сталину быть секретарем ЦК, имел в виду чисто техническое ведение дела. В ту пору структура партийного организма еще только создавалась, и секретарь ЦК предполагался как лицо, ведущее учет. Однако позднее, оставаясь тем же секретарем, Сталин сумел сделать этот пост диктаторским.

Несомненно, что он обладал очень большими организаторскими способностями, благодаря которым ему удалось сделать свою необычную карьеру. Говоря об этом, не лишним будет рассказать о том впечатлении, которое он производил уже во время октябрьского переворота. Третья моя встреча с ним состоялась в Петрограде, в помещении Смольного института, где заседал Исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов. У меня был с ним довольно крупный разговор, касавшийся дел Грузии. Как я уже упоминал, в это время Сталин имел вид полувоенного - галифе, френч, сапоги. Особенно бросалась в глаза его спокойная и уверенная манера. Эту способность он выработал в себе еще до революции, и она помогла ему в период организации советской власти выдвинуться на первые места. Описывая роль Сталина в дни октябрьского переворота и после того, необходимо подчеркнуть, что он уже тогда наметил свою цель - захватить в руки власть. Если бы противники оказались более дальновидными, то могла бы быть иная картина. Но когда захват власти был произведен и партия большевиков стала господствующей силой, то совершенно закономерным стал и захват власти Сталиным после смерти Ленина, которого он, по утверждению многих, сам убрал со своей дороги. В партийной борьбе он выказал все свое искусство и достиг того, к чему стремился.

Говоря об этом, хочется вспомнить статью Рафаила Абрамовича в "Социалистическом вестнике", в которой Абрамович, не зная Сталина близко, дает однако удивительно меткую характеристику и высказывает аналогичное мнение относительно роли Сталина и захвата им власти. Абрамович пишет, между прочим, следующее:

"Перебирая ленинскую старую гвардию, надо признать, что описанное развитие было закономерно и неизбежно, так как во всей головке большевистской партии не было более подходящего человека для роли вечно меняющегося термидоровского Протея, чем Иосиф Виссарионович Сталин. И не случайно, что именно он отправил на смерть всю старую гвардию, а не она его. Только у него одного была та абсолютная аморальность, не только теоретическая, как у Ленина, но и практическая. Только у него одного настолько притупилось и отмерло моральное обоняние, что он мог одинаково весело беседовать, заключать пакты и в то же самое время задумывать самые вероломные и бесчеловечные планы, - и с Риббентропом, и с Мацуоко, и с Сихорским, и с Рузвельтом, всех обманывая и всех предавая. Только он один мог спокойно отдавать приказы, обрекающие на голодную смерть миллионы ни в чем неповинных женщин и детей под звон обманных фраз о торжестве гуманности и коммунизма. Только он один являлся мастером тщательно задуманных и с нечеловеческим терпением проведенных интриг и он один обладал той звериной интуицией, которая позволяла ему спустить курок на полсекунды раньше своего противника "2).

Характеристика, данная Абрамовичем, абсолютно верна - именно таким и был Сталин.

Способ завладения властью во все времена и в разных условиях остается одинаковым. В свое время Наполеон стал одним из трех консулов, грубо оттолкнув аббата Сийеса, предназначенного быть первым консулом, и занял центральное место между двумя своими конкурентами. Точно так же и Сталин оттолкнул всех тех, кто мог занять ведущую роль в советском государстве. Дальнейшая судьба всех других претендентов на руководство советской страной хорошо известна. И Каменев, и Зиновьев, и ряд других крупных партийных фигур были Сталиным ликвидированы. Чужими руками, действуя исподтишка, он устранял своих противников и тех, кто мог когда-либо стать его противником. Даже Серго Орджоникидзе, с которым Сталин был очень дружен, не избежал этой участи. Он умер в коридоре Кремля после одного резкого разговора со Сталиным якобы от "разрыва сердца".

Автору этих строк, высланному из пределов Грузии советской властью в 1922 г., пришлось долгое время жить в Германии и познакомиться с обстановкой, которая создалась в этой стране после прихода к власти Гитлера. Надо сказать, что между этими двумя диктаторами - Гитлером и Сталиным - было много общего, но все же Гитлер уступал Сталину в отношении вероломства, коварства и беспощадности. Отличительная особенность Сталина это - умение не считаться со средствами в борьбе со своими противниками. Это качество Сталин возвел до философии. Его лучший соратник по проведению беспощадного террора на Кавказе Лаврентий Берия в своей книге "История большевизма на Кавказе" рассказывает любопытные факты. Обучая своих младших товарищей, Сталин всегда повторял, что в борьбе не следует брезгать никакими средствами. Порою противникам Сталина очень трудно было распознать настоящие и окончательные взгляды этого "чудесного грузина". Талантливый публицист Марк Вишняк оказал о Сталине, что в его голове "бедлам, путаница и противоречия".

На протяжении всей своей жизни Сталин делал все, чтобы получить доверие масс, - главным образом рабочих. Я имел возможность лично убе

2) П. А. Абрамович. Чингиз-хан двадцатого века, "Социалистический вестник", декабрь 1949.

диться в этом. После оккупации советскими войсками Грузии Сталин приехал в Тифлис и захотел встретиться с местными рабочими, которых он не видел с 1907 г. По его велению было созвано собрание в доме имени Плеханова. Тифлисские рабочие пришли и встретились лицом к лицу с виновником того насилия, какое было учинено над ними. Тут были старые рабочие, как братья Нинуа, Датико Двали, Александр Дгебуидзе и др. Собрание открыл сам Сталин и начал с того, что отметил передовую роль рабочих в революционном движении на Кавказе. Один из старых рабочих заметил ему, что лучше бы оставить говорить о том, что давно прошло, а рассказать, почему пролито так много крови русских и грузинских рабочих. Собрание дружно поддержало этого рабочего. Сталин моментально переменил тон, начал оправдываться и оправдывать политику Москвы.

- Почему вы волнуетесь? Что мы плохого сделали? Мы защищаем ваши интересы, а вы этого не понимаете.

Тогда поднялся рабочий Гебуидзе и обратился к нему:

- Coco, ты нас хорошо знаешь и мы тебя тоже знаем. На этом собрании нет необходимости заниматься очковтирательством. Ты ответь нам на основной вопрос: неужели русские и грузинские рабочие для того проливали кровь, чтобы потом вцепиться друг в друга? И кто же довел до этого? Разве мы напали на Москву? Неужели у вас в России мало дела по упорядочению жизни?

Высказав все эти наболевшие вопросы, рабочий умолк, и зал замер в оцепенении. Ждали грома и молнии. Но Сталин, улыбаясь, взял фуражку и ушел из зала. Он направился в помещение Центрального комитета партии большевиков Грузии. Велел собрать всех коммунистов и грозно им сказал.

- Дедлебо (бабы), на что это похоже? Где видна большевистская рука? Здесь нужен горячий железный утюг. Он должен пройти по всей Грузии, чтобы уничтожить до самых корней дух меньшевизма. Вот что нужно делать, а вы с ними цацкаетесь!

Тогда же он потребовал переизбрания партийного руководства Грузии, что и было сделано в течение двух часов.

***

Давно известно, что каждая инфекционная болезнь имеет свой очаг заражения. О свойствах социальной болезни, которая называется большевизмом-коммунизмом, можно сказать приблизительно то же самое. Очаг ее зарождения находится в России, и оттуда бациллы болезни заражают весь мир. И для того, чтобы эта болезнь получила распространение, больше, чем кто-либо другой, сделал Сталин. Именно он явился создателем системы насилия, которая утверждена под лозунгами коммунизма.

Мне пришлось быть близко знакомым с некиим Владимиром Ахметели, который учился вместе со Сталиным и был дружен с ним в годы юношества. Он много рассказывал о Сталине, и во время этих бесед мы старались установить действительное лицо Coco Джугашвили, нашего старого знакомого. Думается, что этот портрет выработан и написан коллективным трудом многих, знавших его близко и хорошо.

В 1920 г., в качестве представителя правительства Грузии, я вел переговоры со Сталиным относительно заключения договора между Грузией и Советским Союзом. Помню его лицо, когда он сидел в кабинете вместе с Каменевым, расстрелянным им впоследствии. В тот момент на лице его особенно чувствовалась фальшь. Улыбаясь, как-будто соглашаясь на наше предложение, он в то же время готовил оружие для гибели независимой Грузии. Впрочем, с кем он не проделывал подобной игры и кого только. он не обманывал! Недаром Черчилль сказал, что он кругом обманут Сталиным. Он был таким, когда подписывал пакт с Гитлером, выпрашивая, при подписании этого документа половину Польши и Прибалтику. Ортодоксальный большевик Алеша Сванидзе, брат первой жены Сталина, говорил, что он Coco больше не узнает, что Coco теперь стал вполне государственным мужем. "Во внутренней и внешней политике он разбирается так тонко, что порою приходится удивляться" - так сказал он о Сталине в 1924 г.

Могущество и неограниченное самодержавие вскружили голову кремлевскому диктатору. С ним происходило то, что и со всеми другими диктаторами. Самую недостойную лесть он принимал за чистую монету. Не ограничиваясь постом секретаря партии, он принял чин генералиссимуса Советской армии, хотя никогда не стрелял из винтовки, убивая своих противников чужими руками.

Празднование 70-летия со дня его рождения (21 декабря 1949 г.) показало, насколько у Сталина притупилось чувство меры, В газете "Правда" от 2 мая 1949 г. его имя на разные лады склоняется 104 раза, 8 ноября - 130 раз, а в декабре, в день юбилея - ровно 200 раз. Хваля и славословя имя Сталина, вознесенного до небес, многие еле сдерживают при этом ту ненависть, какую питают к диктатору. Доказательством такого чувства являются миллионы советских граждан, любящих свою родину, свой народ, но оставивших отчизну только потому, что не могли примириться с системой, создателем которой был Джугашвили - Сталин.

Мне много раз задавали вопрос, что я мог бы сказать о моральном облике Сталина. Ответить точно и кратко на этот вопрос не легко. Пожалуй, лучше в этом смысле воспользоваться примером.

Мне кажется, что Сталин никого бы не ограбил и не убил бы с целью достижения своих материальных выгод. Но он мог совершенно хладнокровно уничтожить миллионы своих политических противников. Не моргнув бровью, он мог казнить их, чтобы достич своей цели. Ради мелкой выгоды он, пожалуй, не стал бы доносчиком, но легко мог выдать жандармам целые организации, если они стояли на каких-то иных позициях.

Его иногда сравнивали с Иваном Грозным и Петром Первым, Это ему иногда даже говорили, напоминая факты, когда Иван Грозный приказывал отрезывать языки тем, кто говорил что-либо неприятное.

- Эй, охребо (босяки), - возражал в таких случаях Сталин, - отрезать язык, это - пустяк. Противник может еще писать или действовать, руками. Самое лучшее средство это - отрезать голову.

В этой жестокой шутке было много правды. Именно так и поступал он на протяжении всей своей жизни, став палачом миллионов жертв, среди которых было не мало очень близких ему людей. Эта беспощадность, это постоянное стремление к своей цели, шагая через трупы стоящих на пути, и было наиболее характерной чертой диктатора.

---

От автора сайта:
Статья эта "непростая". Как и многие воспоминания о Сталине не лишена она, мягко говоря, "субъективизма" и "хлестких" выражений. Т.е. подходить к ней нужно осторожно и я бы не стал слепо верить написанному.
Она может быть полезна исследователю, если абстрагироваться от ряда оценок, данных Сагирашвили.