Жизнь моя пошла по иному, непредвиденному руслу. Тем дороже мне эти давние, далекие страницы. Старые песни лучше не переделывать, чтобы не испортить; да и из песни слова не выкинешь.

Безусловно, с далекого расстояния перспектива меняется и расширяется кругозор. Открылись новые факты, прочтены книги о Советской России, написанные современными американскими и европейскими историками. Но и теперь, после всего пережитого и узнанного за эти годы, я продолжаю считать эту камерную, семейную хронику в форме писем незаменимым источником для историков и для всех, кто умеет читать спокойно, вдумываясь в содержание. Я продолжаю надеяться на "вдумчивого читателя", который разглядит, наконец, весь смысл жизни - и смерти - Надежды Сергеевны Аллилуевой, моей мамы. Это она, вместе с ее многострадальными родичами и близкими служила путеводной звездой автору воспоминаний, светлым началом и вечным вдохновением этих страниц. Втянутые в темную орбиту жизни Сталина, Аллилуевы гибли один за другим. Все гибли, даже мои братья не избежали трагической судьбы. И я считала, что, раскрывая перед читателем узкий круг нашей семьи, часто увиденный глазами подростка, я лишь подтвердила Старую истину: трагедия страны и трагедия семьи неразъединимы. Историки, понимающие это, не ругали меня за "мелкоту сюжета".

Первое издание книги наткнулось на непонимание профессиональной критики, искавшей и увидевшей в ней лишь одну фигуру: Сталин. Все остальное оказалось недостойным внимания. От меня ждали сенсационных разоблачений "тайн Кремля", объяснения всех "почему". Такой задачи автор себе не ставил. Объяснения принадлежат истории.

В 1967 году при подготовке книги к печатанию издатели желали, чтобы книга была "дописана до сегодняшнего дня", и предложили мне работать над этим вместе с переводчицей на английский язык. Я отказалась от какой-либо "доработки". И вскоре села писать вторую книгу - "Только один год", в центре которой стояли политические проблемы и объяснение необъяснимого: как это случилось, что я решила бежать из России. Иная задача потребовала иных литературных приемов. Вторая книга вышла в США в 1969 году.

Теперь уже ни для кого не секрет, что мои "Двадцать писем" были адресованы профессору физики и химии Московского университета Федору Федоровичу Волькенштейну, который так настаивал, чтобы я начала писать. Глубокое спасибо ему за настойчивость и воодушевление, и за самую первую критику еще рукописных страниц.

Ввиду всего сказанного выше, автор ничего не изменил во втором издании книги. Настоящее издание является фотокопией первого издания, напечатанного в 1967 году.